Лиса в аптечной лавке
Шрифт:
– И что у тебя на голове?
А что на голове? Вполне приличная коса, сколотая шпильками в пучок.
– Помогите мне, пожалуйста, – попросила я. – Я действительно ничего не понимаю в нарядах и, когда какой уместен, тоже не знаю. Все платья, что у меня есть, остались от мамы.
– Муж мог бы о тебе позаботиться и пошить все, что полагается, а не только свадебное платье. И нанять толковую горничную, чтобы помогала выбрать, – проворчала Люция.
Я не стала напоминать, что сбежала от него в чем была, и про потерю памяти. А то не просто запоет «вернись к мужу»,
Пока я размышляла, способна ли магия заменить швейную машинку, Люция отворила шкаф.
Глава 12
Из шкафа она извлекла что-то великолепное из плотного узорчатого шелка. Прежде чем я успела открыть рот и сказать, что это, наверное, слишком нарядно для похода по магазинам, достала еще два корсажа и юбку, покрытые вышивкой и оборками.
– Это – бальные. Но я не советую тебе надевать их на бал, если не хочешь выглядеть старомодной. Все эти оборки нужно отпороть и заменить кружевами. Впрочем, шлейф все равно длинноват…
Едва ли мне придется блистать на балах, так что это роскошество придется просто убрать подальше в шкаф. Или переделать во что-то более практичное? Интересно, модные журналы здесь уже придумали? Судя по уверенному тону Люции, когда она советовала сменить оборки на кружева, – придумали. Вот только где взять время на их изучение и переделку гардероба?
– Если вот этот корсаж сменить на этот, – она отодвинула нечто с рукавчиками-фонариками и оборками, положив гладкий шелковый с длинными рукавами корсаж, – получится вечерний туалет.
Разве «вечернее» и «бальное» – не одно и то же? Кажется, это невозможно понять, придется просто запомнить.
– Подойдет для приема непростых гостей и важных визитов. Сейчас у тебя будет много важных визитов. И выглядит не так старомодно, как бальные, хотя я бы и тут добавила кружев. Совсем немного, ряда два.
То есть метров тридцать, учитывая ширину юбки и необходимость присборить?
– Или лент… – Она вытащила из шкафа еще три комплекта. – Вот эти, поскромнее – для ужина, и для визитов, и приема гостей тоже подойдут.
На мой взгляд, они почти ничем не отличались от вечерних платьев. Разве что глухим вырезом под горло да рукавами три четверти.
– Вот это дневные. В них можно и утренние визиты нанести. А то, что на тебе, – прости, дорогая, – только для самых близких знакомых. Мне неловко, что Айгор увидел тебя в таком наряде.
Да этот наряд скромнее всего, что я носила дома! Интересно, хватил бы местных дам кондратий при виде… пусть даже не мини, обычного женского делового костюма? А мужчин? Судя по тому, как Ксандер изучал мои ноги…
Я отогнала воспоминание, слишком поздно, щеки снова зарделись.
– Я помогу тебе одеться, – сказала Люция.
Одеться-то поможет, а снять? Я вчера чуть руки не вывихнула, распутывая шнуровку! Я вздохнула и покорилась неизбежному.
– Вот и еще один повод вернуться к мужу.
Вот без кухарки я прекрасно обойдусь, если не буду устраивать званых ужинов. А насчет горничной… подумаю об этом завтра. Сегодня и без того забот хватит.
Когда мы спустились, Айгор поднялся из-за рояля.
– Вы потрясающе выглядите, Алисия.
Я кисло улыбнулась. Хорошо, что тут не носили корсеты в том формате, что бытовал когда-то в нашем мире, но и плотно утянутого нижнего корсажа мне хватило, чтобы проклясть все на свете. Помнится, в старых учебниках писали, дескать, у мужчин преимущественно брюшное дыхание, а у женщин – грудное. Да потому и грудное, что в этой сбруе у меня передняя брюшная стенка к позвоночнику приклеилась! Если красота требует жертв, я бы принесла в жертву того, кто придумал этакое издевательство.
Хорошо хоть мою прическу Люция особо трогать не стала, лишь шпилькой вытянула из косы несколько прядей, закрутившихся у лица в полупрозрачные локоны. Выглядело, конечно, нежно и романтично, особенно на нынешней моей юной мордашке, но мне то и дело хотелось убрать эти пряди за ухо или сдуть со лба.
Как бы то ни было, на комплимент следовало ответить.
– Вы прекрасно играете, – сказала я, совершенно не кривя душой. – И мелодия чудесная.
Надеюсь, уметь музицировать не требуется от всех подряд? Предел моих возможностей – «собачий вальс», едва ли этот шедевр оценят в местном обществе.
– Она о любви. Неразделенной любви. – Айгор улыбнулся уголком губ.
– Об увлечении, хотите вы сказать. Мимолетной фантазии.
– Что вы можете в этом понимать, никогда не любив?
Спорить я не стала. Какой смысл доказывать, что настоящая любовь всегда взаимна, потому что она невозможна без отношений и обоюдных обязательств? Еще и решит, что я с ним кокетничаю. Люция уже наверняка так и решила, судя по взгляду и поджатым губам.
– Любовь – прекрасное чувство, но оставим ее поэтам, – сказала она. – Алисия, берите корзину, и пойдемте, мы и без того потеряли много времени.
Все вокруг очень походило на улицы наших городов – там, где сохранилась дореволюционная застройка. Двух-, максимум – трехэтажные дома, лепнина на фасадах и вокруг окон, узкие улицы, по которым спешат люди. Вот разве что одеты не по-нашенски, да вместо машин – экипажи, бесцеремонно игнорирующие пешеходов. А так – те же сосредоточенные лица, обращенные к собственным заботам. То ли час праздных прогулок еще не наступил, то ли те, у кого было время на них, передвигались не пешком.
Но каким бы привычным ни выглядел город, я бы нипочем не догадалась, что лавка с большими окнами, занавешенными кисеей, – ломбард. Впрочем, я, наверное, не догадалась бы, и что это – лавка, разве что по окнам-витринам, ведь вывески на ней не было. Да и сам ростовщик на ростовщика не походил – впрочем, откуда бы мне знать, как он должен выглядеть? Фантазия рисовала мне кого-то вроде Скупого рыцаря, седого и сгорбленного, но меня встретил приятный мужчина средних лет.