Лишь в твоих объятиях
Шрифт:
Он поднял голову и скосил глаза на окно.
— Увы.
Он молча подвинулся, давая ей встать. Ей пришлось искать свою ночную рубашку, которая обнаружилась под его туфлями. Алек не произнес ни слова, пока она надевала ее. Он лежал, откинувшись на подушки, и следил за ней с тем выражением, которое сначала так смущало ее. Сейчас она только улыбнулась ему, надела платье и пошла к двери. Но дверь была закрыта на ключ, а ключа в замке не было. Она посмотрела вокруг, но не увидела его.
— Что такое?
— Ключ, — прошептала она.
Кровать скрипнула — он встал. Крессида в беспокойстве
— Спасибо, — сказала она, протягивая руку.
— Увидимся позже, — сказал он, не отдавая ключа. — Вы не прогуляетесь со мной сегодня?
Она облизнула губы.
— Разве я не сказала вам ночью? Я пойду с вами куда угодно.
Его губы чуть изогнулись.
— Спасибо. — Он наклонился и поцеловал ее, уронив ключ ей в руку.
Крессида только блаженно улыбалась, глядя на него. Она не предполагала, что любовь может делать человека счастливым от малейших пустяков.
— Спасибо, — сказала она, — за самую прекрасную ночь в моей жизни.
Она повернула ключ в замке и быстро выскочила из комнаты, чтобы лишить себя возможности снова забыться.
Позже, умытый и выбритый, Алек покинул свою спальню с таким чувством, словно он вступал в новую жизнь. Шрамы, оставленные прошлым, еще напоминали о себе, но уже не так, как раньше.
Физические раны причиняли, куда меньшие страдания, чем душевные. То, что Крессида поняла его и приняла таким, каков он есть, пролило бальзам на его раны. Он никогда не будет тем, кем он был до Ватерлоо, это и невозможно. Он гонялся за призраком, убеждая себя в том, что, как только ему удастся доказать свою невиновность, все вернется на круги своя. Но теперь он понял — это было ошибкой. Он знал, что не шпионил в пользу Франции, Крессида верила ему. Этого вполне достаточно. Впереди была долгая жизнь. И он надеялся, что счастливая. Глупо разрушать ее, растрачивая силы на гнев и отчаяние, которые ничего не могут изменить.
Внизу у лестницы он встретил мать.
— Доброе утро, мама. — Он поцеловал ее в щеку. Такое теплое приветствие явно удивило ее. Похоже, он решил стать хорошим сыном, таким, какого она заслуживали.
— Доброе утро, Александр. Мы можем поговорить?
— Разумеется. — Он подал ей руку, и они прошли в его кабинет.
Его мать нервно ломала руки.
— Мне очень жаль, но я вынуждена сказать тебе это, — с очень серьезным видом произнесла она, — я должна. Одна из служанок сказала, что этим утром она видела мисс Тернер, которая выходила из твоей спальни в ночной одежде. Я не хочу вмешиваться в твои дела, но мисс Тернер незамужняя женщина и наша гостья. Мне больно упрекать тебя, дорогой…
Алек заулыбался:
— Тогда не надо. Мама, не волнуйся, я отношусь к мисс Тернер и ее репутации с величайшим уважением.
Она не успокаивалась.
— Слуги будут сплетничать. Я выговорила девушке за распространение сплетен, но не уверена, что слуги не будут шептаться между собой.
— Это будет недолго, — сказал он ей, широко, по-мальчишески улыбаясь. — Я намерен жениться на ней.
Глава 25
Это был один из переломных
Джон грустно улыбнулся:
— Не благодарите. Я не мог поступить иначе и делал это для своей тетушки.
— Я в долгу перед вами, и не только потому, что вы утешали и поддерживали мою мать.
— Уверен, вы поступили бы так же, если бы мы поменялись местами. — Джон слишком поздно понял, что он сказал, покраснел и отвел глаза.
Странно, но Алек не почувствовал себя уязвленным. На самом деле слова Джона можно было рассматривать как огромный комплимент, поскольку они выражали уверенность в порядочности Алека.
— Разумеется. Я надеюсь, что вы продолжаете считать Пенфорд отчасти и вашим домом. Ваша семья всегда может рассчитывать на радушный прием.
Джон откашлялся, ему все еще было неловко.
— Конечно, спасибо. До свидания, Алек.
Алек проводил его до поджидающего их семью экипажа, помог усесться тетушке и отступил, чтобы пожелать всем доброго пути. Карета тронулась. Его мать и Марианна вернулись в дом, но Джулия продолжала махать платочком, пока карета не свернула с длинной подъездной аллеи.
— Теперь в доме станет совсем тихо, — с грустью заметила она, когда кареты уже не было видно и только облако пыли обозначало ее путь. — Сначала Джон, тетя Хейз и Эмили, а скоро уедут Крессида с сестрой и бабушкой.
Алек улыбнулся про себя.
— И что? — проворчал он. — Тебе это не нравится? Джулия вздохнула:
— Да. Тебе бы тоже не понравилось, если бы ты чаще бывал дома. — Она повернулась и пошла к дому.
Алек не стал ее останавливать. В ближайшем будущем он собирался проводить дома гораздо больше времени и надеялся, что ему не придется скучать из-за отсутствия Крессиды. Он простоял на солнце несколько минут, испытывая удовольствие оттого, что он в своем любимом Пенфорде. Это его дом, сюда он приведет новобрачную, и здесь, Бог даст, будет растить своих детей. Он никогда не думал об этом раньше. Пенфорд не был ему настоящим домом, и до недавних пор он даже не помышлял о женитьбе. Теперь перед ним открывалась очень приятная перспектива. Он сделал глубокий вдох и заторопился — прежде чем встретиться с Крессидой, ему предстояло многое сделать.
Калли как раз вставала, когда Крессида проскользнула в их комнату. Сестра взглянула на нее ошеломленно, но ничего не сказала. Крессида была уверена, что грешные наслаждения оставили след на ее лице, но когда она посмотрелась в зеркало, то увидела, что оно лучится счастьем. Она выглядела на удивление хорошо для такого безнравственного поведения.
— Ты сегодня зайдешь к бабушке? — спросила ее Калли.
— Я захожу к ней каждое утро, — сказала Крессида. Сестра поджала губы.
— Мне показалось, что сегодня у тебя могут быть другие планы.