Лишённые плоти
Шрифт:
— А какой-нибудь социальной сетью вы пользовались?
Клэр посмотрела на него как на идиота и кивнула.
— Разумеется. Мы на «Ригмароль» зарегистрированы.
Разумеется, подумал Амброуз. Несколько лет назад все сходили с ума по «Майспейс», потом его сменил «Фейсбук». А затем открылся сайт «Ригмароль» — с еще более дружелюбным интерфейсом, с бесплатной программой, позволяющей распознавать голоса. Теперь даже текст набирать не надо. Захотел пообщаться с дружками со схожими интересами и выдающими себя за детей извращенцами — пожалуйста, говори
— А ты не знаешь пароля Дженнифер? Если бы мы могли зайти на ее страничку и просмотреть переписку, нам бы это здорово помогло.
Клэр мельком глянула на мать. Очевидно, ей не хотелось раскрывать в ее присутствии свои собственные секреты.
— У нас с ней был код, — нехотя сказала она. — Чтобы никто не догадался. Ее пароль — мои инициалы и последние шесть цифр мобильника. Ка-эль-дэ, четыре-три-пять-семь-шесть-семь.
Амброуз быстро вбил пароль в свой телефон.
— Клэр, ты даже не представляешь себе, как ты нам помогла. Мы уже почти закончили. Но у меня остался еще один вопрос. Дженнифер никогда не говорила тебе, что кого-то боится? Или что ей угрожают? Какой-нибудь взрослый, например сосед? Или одноклассники? Все равно кто.
Клэр с несчастным видом покачала головой.
— Она никогда не говорила мне ничего подобного, — жалобным голосом сказала она. — Все любили Дженнифер. И зачем кому-то понадобилось ее убивать?
4
Попав в кабинет, прежде служивший Джону Брендону, Кэрол не узнала помещение — здесь уже ничто не напоминало о бывшем начальнике. В интерьере тот предпочитал спокойные тона и самую обычную скромную мебель, а о личности самого Брендона можно было судить только по семейной фотографии на столе да по навороченной кофемашине. Джеймс Блейк оказался человеком совсем другого склада. Он заставил кабинет кожаными креслами, антикварными шкафами и столами, пытаясь стилизовать комнату под жилище деревенского сквайра. Все стены были увешаны дипломами и фотографиями, демонстрирующими успехи хозяина кабинета, — там красовался и сертификат об окончании колледжа в Эксетере, и снимки Брендона в компании двух министров и принца Уэльского, разбавленные фотографиями с министрами внутренних дел и другими знаменитостями рангом пониже. Кэрол пока для себя не определила, говорит ли это о баснословном тщеславии Джеймса или скорее об осторожности — мол, знайте, с кем имеете дело. Кэрол решила, что слишком мало его знает, чтобы выносить подобные суждения.
Блейку шла форма — в ней он казался особенно элегантным и подтянутым. Он махнул рукой в сторону одного из пухлых кресел, приглашая Кэрол садиться. Правда, в отличие от Брендона, ни чая, ни кофе предлагать не стал. Обмениваться любезностями он тоже явно не намеревался.
— Я перейду сразу к делу, Кэрол, — заявил он.
Значит, вот как теперь будем работать, хмыкнула про себя Кэрол. Ни тебе
— Рада слышать, сэр, — отозвалась она.
Ей хотелось сесть нога на ногу и скрестить руки на груди, но вместо этого она решила принять такую же расслабленную позу, в какой сидел Блейк. Все-таки недаром она столько лет общалась с Тони, кое-чему научилась.
— Я просмотрел ваше досье, — продолжил Блейк. — Вы, Кэрол, прекрасный полицейский. И вам удалось сколотить отличную команду, — добавил он и умолк, выжидающе на нее глядя.
— Благодарю вас, сэр.
— Вот в этом-то и проблема. — Блейк чуть улыбнулся, явно радуясь собственному остроумию и находчивости.
— Надо же, а мы даже не догадывались, что хорошая работа — на самом деле проблема, — сказала Кэрол, прекрасно понимая, что Блейк ждал от нее совсем не такого ответа.
— Скажите, правильно ли я понимаю правила работы вашей группы? Вы расследуете особо важные дела, которые не попали в другие ведомства и остались в нашей юрисдикции?
— Верно, — кивнула Кэрол.
— Но когда таких дел нет, вы занимаетесь «висяками»? — с нескрываемым презрением произнес он.
— Да. И надо сказать, в этой сфере мы не раз добивались успеха.
— Кэрол, я не собираюсь это с вами обсуждать. Просто сомневаюсь, что, расследуя «висяки», вы наиболее эффективно используете свои способности.
— Но «висяки» надо расследовать. Мы говорим устами мертвых. Даем семьям погибших надежду, сажаем за решетку негодяев, похитивших жизни у добропорядочных граждан.
— Это так ваш доктор Хилл считает? — осведомился Блейк. Ноздри его раздувались, как будто он унюхал что-то крайне неприятное.
— Мы все так думаем, сэр. «Висяки» очень важны. И не стоит недооценивать эффект, который оказывают на публику удачные расследования таких дел. Люди понимают, что полиция не забывает об убийствах через неделю после их совершения, а стремится раскрывать все тяжкие преступления.
Блейк вытащил коробочку с мятными конфетками и забросил одну из них в рот.
— Это, конечно, так, Кэрол. Но, между нами говоря, «висяки» — дело тупых рабочих лошадок. Ломовых лошадей, а не скаковых — таких, как вы и члены вашей группы. Заглохшие дела раскрывают благодаря упрямству и упорству, а не творческой работе на грани возможностей — то, чем занимаетесь вы.
— Боюсь, я не могу согласиться с вашими умозаключениями, сэр, — вспыхнула Кэрол. Она даже не могла понять, почему так взбесилась. — Если бы все было так просто, такие дела не становились бы «висяками», а раскрывались бы сразу же. Тут дело не только в том, чтобы опробовать новые методики и технику на старых делах. Надо смотреть на преступления с новой точки зрения, свежими глазами. Надо выдвигать самые невероятные, самые странные гипотезы. В этом моя команда не знает себе равных.