Лишённые смерти

Якимова Ирина Валерьевна

– Сколько тебе лет?
– был первый вопрос Владыки.

– Шесть лет, Господин.

– Зачем ты здесь?

– Мне нужно новое занятие, Господин. Я полагаю, что способна на большее, чем...
– она запуталась, не договорила.
– Я хочу служить вам.

Взгляд девушки метался от одного зеркала к другому. Смешавшись, она опустила глаза и вздрогнула, найдя те же осколки себя на полу. Зеркала галереи в разные времена были разбиты бессмертными гостями Владыки. Чары carere morte не давали смертным видеть истинный облик вампиров,

но зеркала не лгали. Они отражали чудовищ, иссохших полумертвецов. Стекло, не выдерживая силы мёртвого взгляда, лопалось, и на серебряной пыли по ту сторону зеркала оставался запечатленным навечно чудовищный образ бессмертного. Эти тени встречали всех, входящих в галерею, злыми взглядами из осколков, и немногие carere morte могли вынести столь ужасное соседство. Вот и Мира Вако дрожала от ужаса... И Владыка, пожалев её, повёл разговор в несвойственной ему мягкой, почти дружелюбной манере.

– Когда тебя обратили, сколько тебе было смертных лет?

– Мне исполнилось двадцать, Господин, - промолвила она. Этот ответ дался ей легко, может, потому что он сменил тон, а может потому, что она была обращена по закону Владыки, назначившему наименьшим возрастом инициации именно двадцать лет, и не страшилась этого вопроса.

– Тот, кто обратил тебя, заботился о тебе?

– Да, Господин.

– И вы были любовниками...

– Это не запрещено, Господин, - осмелела вампирша.

– Всё почти по моим законам, верно?
– Дэви чуть подался вперёд, теперь давая ей увидеть блеск его глаз. Его тон вновь изменился: в бархате показались тонкие, острые иглы.
– Это не запрещено, но запрещено другое. Верно ли, что эти шесть лет вы жили на улицах столицы с группой дикарей, подобно зверям, а не бессмертным богам?
– Владыка легонько коснулся ближайшего зеркала и большой его осколок с громким звоном, взрезавшим слух, упал на пол.

Девушка молчала, собираясь с мыслями. Дэви поймал своё отражение в упавшем осколке. Оно было холодным и тёмным, словно зимняя ночь, но неясное внутреннее беспокойство бурлило и исходило паром, как котёл на огне. Он, досадуя, потёр висок и испугался этой давно забытой вместе со смертной жизнью привычке.

– Сколько раз в неделю вы охотились?

– Каждую ночь, Господин. Когда много времени проводишь в крылатом обличии, уходит много сил.

– Когда вы добывали пищу, вы разделяли одну жизнь на всю группу?

– Редко, Господин. Только в неудачные дни. Мы старались, чтоб у каждого из нас была добыча.

– Кого вы предпочитали - бродяг или высший свет Доны? Мужчин или женщин? Пожилых или юных?

– Мы убивали без разбора, Господин.

– И вы делились проклятием со смертными? Вы обращали вампирами?
–

Вампирша не замечала его непокоя, и это было хорошо. Он видел, что она хочет, но боится солгать. Владыка монотонно захохотал, и она залилась румянцем как смертная девушка, вспыхнула - и тут же погасла, стала пепельно-серой как луна.

– Обращали, Господин. И мы

не заботились о созданиях своей крови.

– Зачем же тогда обращать?

Губы вампирши искривились в усмешке, усиленной тремя изломанными отражениями:

– На спор, Господин.

– Ты дикарка, - презрительно бросил Владыка.
– Твой друг плохо учил тебя. Зачем ты пришла ко мне? Ты знаешь, что здесь, в Карде, то, что вы творили, под запретом?

Тьма, заполняющая комнату, была почти осязаемой.

– Да, Господин. Я готова. Тот, кто обратил меня, обещал мне вечность carere morte, и я мечтала о ней все эти годы. Сейчас он умер, его убили охотники, и я хочу служить вам.

Дэви усмехнулся. Самонадеянная вампирша! Неужели она не знает, что Бессмертный не жалует столичных дикарей? Их назначение - быть добычей Ордена, и не более!

– Почему же ты полагаешь, что способна мне послужить, дикарка Вако? За шесть лет ты не научилась владеть силой своей крови.

Вампирша вдруг мудро улыбнулась, напомнив ему о его тревоге.

– Недавно я нападала на охотников, и мне удалось победить. Нападение было не спонтанным. Я почувствовала свою силу и...

Владыка молчал. Юная Вако всё-таки сумела узнать свою силу. Придётся ему забрать эту дикарку, пока она не стала слишком сильна... Он подошёл к вампирше, холодно, властно приподнял её голову, заставляя взглянуть ему в глаза:

– Значит, тебе удалось убить служителей Ордена... Что это было для тебя? Месть тем, кто погубил твою любовь?

– Месть?!
– Нет!
– её лицо пылало искренним негодованием, она говорила, не подбирая слова.
– Месть - это слишком примитивный мотив! Я узнавала свою силу... И, кроме того, жизнь дикарей... просто наскучила мне, Господин!

– Хорошо, - отпустив её, он вновь скрылся во тьме.
– Ты мне нужна - без твоего прошлого. И ты мне послужишь... Начнёшь с того, что перестанешь убивать в таком количестве. Мне не нужны на моих землях ищейки Ордена. Не более одной жизни в месяц, на десять лет, начиная с этой ночи. Вначале это покажется невозможным, но все истинно бессмертные приучают себя к такой диете. Все эти годы Пустота владела тобой, теперь же ты должна овладеть Ею. Помни об этом, выходя на охоту. Ещё - запрет на обращения до достижения тобой возраста двадцати бессмертных лет. И продолжай знакомство с силой carere morte, - он позволил своей улыбке отразиться в зеркале.
– А, коли тебе скучно, развлекись сегодня на Балу.

– Да, Господин!
– прошептала вампирша, и он разрешил:

– Иди.

Не решившись оглянуться, Мира тихо ушла. Владыка проводил тоненькую фигурку рассеянным взглядом.

"Она похожа на прабабку", - запоздало вспомнил он. Но вампирша исчезла, зеркала на стенах и полу галереи вновь чернели дырами, до краёв полными пустотой. Дэви отвернулся к окну. За пределами замка бушевал ветер. Тяжёлые тучи, полные снега, прорвались, и белые хлопья закружились в вихре.