Лишними не будут
Шрифт:
— Я честный человек, — повторил Насыров. — Вы тоже честный, жена у вас, дети, зачем обманывать? Верните десять тысяч.
...В тот день, имея техпаспорт Льва, Решетов решил, что можно не иметь дела с Керимом, и поехал сразу в автомобильный магазин в Андижане. Там он встретил Насырова. Быстро договорились. Решетов показал техпаспорт, который сам же и подделал, получил семь тысяч и оставил машину Насырову. Остальные три Насыров доплатил ему уже в Алма-Ате, после того, как они побывали в «Тулпаре» и где Решетов вручил ему товарный чек, тоже им же подделанный.
«Надо
Мимо машины сновали люди, у них были свои заботы, свои дела. Они ничего не знали о сложном разговоре двух пассажиров, мирно сидящих в коричневой «Волге». Из гостиницы выходили, в гостиницу входили, толпились возле киоска с газетами и журналами. Возле будки с телефоном-автоматом стоял мужчина в такой же, как у Насырова, тюбетейке и смотрел на машину Решетова. Не пристально, равнодушно. Видимо, узнал в Насырове земляка.
— Машина краденая, — утвердительно сказал Насыров. — Зачем мне краденая машина? Тюрьма будет, а я честный человек, зачем мне тюрьма, давайте деньги.
— Сейчас не могу.
— А когда?
— Когда заберу машину, естественно.
Насыров медленно провел обеими ладонями по своему лицу, будто помолился, затруднительно помолчал.
— Но машина краденая? — наконец спросил он.
— Машина собрана на авторемонтном заводе. Из сэкономленных запчастей.
— Что я, мальчик? — возмутился Насыров. — Не знаю, что такое экономия? Все краденое: и машина и паспорт.
— Машина собрана! — с напором повторил Решетов. — И меня попросили ее продать. На заводе работает мой друг. Мне пришлось использовать свои номера, а вы получите новые.
— Я честный человек! — жалобно воскликнул Насыров. — Зачем мне тюрьма? Отдавайте деньги, забирайте свою машину. Я не один приехал, вон там мой брат стоит, возле будки, я ему рукой махну, он сразу в милицию будет звонить. Я не могу давать свои деньги кому попало. Покажите свои документы. — Насыров приоткрыл дверцу, готовый выскочить из машины, если Решетов вдруг надумает уехать.
— Что за глупости! — жестко сказал Решетов. — Закройте дверь! Вот вам мои документы. — Он подал Насырову служебное удостоверение. — Я начальник строительного управления треста «Главстрой». Мой приятель с авторемонтного, видимо, допустил небрежность при оформлении техпаспорта. Я все это выясню и с него спрошу. Но в любом случае вы получите свои деньги обратно. И еще пять лет будете стоять в очереди за машиной.
— Я честный человек, — пробормотал Насыров, внимательно читая удостоверение Решетова.
— В субботу, часа в три или в четыре, я приеду к вам в Андижан и привезу деньги, — продолжал Решетов с небрежно-начальственными нотками в голосе. — Сегодня четверг, завтра пятница, следовательно, послезавтра я буду у вас. И не поднимайте паники! Я же не с пустыми руками оставляю, у вас есть залог — машина.
— Хорошо, — в некоторой растерянности согласился Насыров. Он не ожидал, что имеет дело с таким начальником,
Насыров вышел из машины, а Решетов последил, как он встретился с тем, вторым, что стоял возле будки. И поехал в управление.
36
В пятницу Решетов приехал домой к шести. Тоня уже привела Иринку из садика и ждала мужа, чтобы вместе обедать.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил жену Решетов.
— Да так... вроде неплохо, — вид, однако, у нее был озабоченный. — А как ты? Уехала твоя комиссия?
— Уехала, — Решетов устало махнул рукой. — Надоели... Давай-ка, Тоня, съездим на рыбалку, на Капчагай! — бодро сказал он. — И тебе надо отдохнуть и мне развеяться.
— С удовольствием, — лицо ее посветлело, очень давно они не ездили на рыбалку вместе, — А Иринку?
— Я ее отвезу к родителям.
— Хорошо. Так что? Прямо сейчас? Собираться?
— Конечно. Возьмем палатку, поживем на берегу до понедельника.
Тоня засияла.
— Так я собираюсь.
— Давай-давай, а я пока позвоню родителям.
Он ушел в кабинет, там у него был второй телефонный аппарат, а Тоня засуетилась со сборами на кухне. Достала термос, подлила воды в чайник и поставила на газ. Достала кастрюлю для ухи, две пластмассовые тарелки, специально для выездов, перец, лавровый лист, соль. Она была довольна, она любила собираться в дорогу, она даже замурлыкала какую-то мелодию, чего давно с ней не случалось. И не заметила, как подошел муж и остановился в дверях. Он всегда ходил мягко, неслышно, а в домашних шлепанцах тем более.
— Тоня...
Вид у него был подавленный.
— Что случилось? — Тоня прервала сборы.
— Я позвонил отцу насчет Иринки... У него опять давление поднялось.
— Тогда возьмем Иринку с собой.
— Давление поднялось, просит, чтобы мы его взяли с собой. Давно, говорит, свежим воздухом не дышал.
Тоня отвернулась, еле слышно сказала:
— Но ты же знаешь...
Отец Игоря не переносил Тони, а если у него еще и давление поднялось...
— Я пытался отказаться, — продолжал Решетов, — говорю, мы с Тоней вдвоем едем, а он, дескать, вот и отлично, я ее давно не видел, поедем вместе.
— Но ты же знаешь... тем более сейчас, — голос у Тони дрогнул.
Она не оборачивалась к мужу, смотрела в окно и боролась со слезами. Не отдых у них будет в компании со свекром, а мука. Тоня стала такой раздражительной, такой плаксивой. А ведь она не одна, ей нужно беречь ребенка.
— Ты уж извини нас, — Решетов подошел к жене, положил ей руки на плечи. — Старые люди капризны.
— Да поезжайте, поезжайте, — Тоня достала платочек из кармана халатика. Муж убрал руки, и ей стало легче. — Я сейчас... соберу тебе все, что надо.