Лишний свиток
Шрифт:
Интересная фигулина, но я, кажется, знаю, что сейчас будет.
— Этот изумительный кинжал, принадлежавший самому святому Олунгу, прекрасно подойдёт вашей милости! Стати и изумительным навыкам владения оружием…
— Не подойдёт.
— Как же?
— Так же. Мне нужен простой и недорогой кинжал или меч.
— Но этот стеклянный клинок изумительно дёшев! Всего четыреста…
— Не интересно.
— Как скажете, — настолько фальшиво вздохнул торгаш, что не обманул бы слепоглухонемого младенца дальнего плавания. —
Вот натуральную фигню. Кусок сырого железа, воткнутый в деревяшку, хотя, возможно, наоборот.
— Этот прекрасный кинжал… Что вы делаете?! — заверещал торгаш.
Дело в том, что меня занял вопрос прикладного толка. Взял я железку (хоть ржавчины не было) за кончик и место, которое его криворукий создатель предполагал гардой. Взял парой пальцев каждой руки и слегка надавил. Железяка не подвела мои ожидания, исправно изогнувшись. Чуть ли не мягче олова, оценил я.
— Что вы делаете?! — возмущался торгаш. — За порчу имущества… — на этом я изогнул фигульку как было и положил на прилавок. — Кхм.
— Я просил у вас оружие, а не игрушку-гнушку. Если нет — я пойду.
— Есть, уважаемый клиент, — вздохнул старьёвщик так, как будто я засунул ему фигульку туда, куда он заслужил.
И с тяжкими вздохами попёрся к ковру, откинув его, потом люк. И уполз в недра подвала. Причём шкатулку он сныкал, с явными металлическими лязгами, а кусок сырого железа с деревяшкой — оставил валяться на стойке, демонстрируя его истинную стоимость.
И через пару минут выкарабкался из недр, неся завёрнутые в промасленные тряпки пыряла. Штук десять. Вывалил на стойку и буркнул: выбирайте.
А я стал приглядываться и думать. И, на первый взгляд, стальной гладиус и стальной же листовидный, обоюдоострый ножик — выглядели наиболее привлекательно. А то была, прямо скажем, фигня какая-то, на вид чуть ли не хуже, чем фигулина для гнутия. Возможно, и нет, всяких колдунских материалов хватало. Но я в них ни в зуб ногой, так что решил я остановиться на стальном кинжале. Вот только внутри меня появилось уже знакомое ощущение духовного недержания. Это Анас, своей призрачной персоной, теребил меня за какие-то душевные детали, жаждая срочно поговорить.
Бегло прикинув, что ему может быть нужно, я решил сначала попробовать с дохлятиной поговорить. Но торгаш мешает, а на слова «мне на минуточку»… Ну не знаю, как минимум задерёт ценник до неприличия.
— Ножны есть? — бросил я, не показывая заинтересованность не в чём.
— Почтенному нужны на седло, для пояса? Для кинжала…
— Недорогие, кожаные, — кожзама тут, конечно нет, но втюхает из червивой древесины, например. — На пояс, для кинжала и короткого меча. Я ещё не решил.
— Принесу, — кивнул торгаш, сгрёб раскиданное оружие за стойку и опять попёрся в подвальные недра.
А я, через несколько секунд после того, как он скрылся, призвал Анаса.
— БЕРИ
— Торгаш не услышит? — хмыкнул я.
— Только тебя.
— Кратко — какой из той пакости на столе — хитиновый? И не сломан ли он…
— Не может сломаться. Бежевый, с чёрной кромкой и двумя рогами. С узором…
— Понял, возьму. Потом расскажешь, чем он такой замечательный, — бодро ответил я, на что Анас кивнул. — Дальше, вопрос: мне на камень и дремору посмотреть можно? Интересно.
— В святилище? — на что я кивнул. — Отчего нет. Анаэдра не причиняет вреда, если не оскорбить. Посмотри, худа не будет.
— Всё, тогда до вечера. Призову в гостинице, — затараторил я, поскольку шаги торгаша стали слышны.
Анас кивнул и развеялся. А я задумался — хитиновый, блин. Хотя, возможно, так же, как со стеклом. Посмотрим.
Касар заявился с четырьмя кожаными скрутками. Я затребовал ещё раз осмотреть оружие, на что он со вздохом выложил мечи.
Долго вращал в руках стальной кинжал, отложил и равнодушно озвучил:
— Сколько?
— За этот замечательный…
— Имеющийся у каждого легионера. Империя клепает их миллионами. И цена известна.
— А-а-а… э-э-э-э… ы-ы-ы… — распелся торгаш, пребывая в явном затруднении.
— И да, он мне не настолько нужен, чтобы переплачивать в разы, — широко улыбнулся я, добив жадину.
Тот чуть не плакал, даже стал загибать пальцы. Наконец, поджав губы, озвучил:
— Тридцать дрейков, уважаемый.
— Даже не буду торговаться, — оскалился я. — Но за эти деньги — я прихвачу ножны.
— Это…
— Или обойдусь.
— Вы оставляете моих детей без куска…
— А жён без стакана, — сочувственно покивал я.
— Согласен.
— И этот сувенир, — ухватился я за хитиновый, чертовски лёгкий меч. — Забавная безделушка.
— Стойте! Это древняя реликвия…
— Продавайте этот хлам, весь! — изобразил я гнев. — Обойдусь…
— Хорошо, хорошо, согласен, — изобразил сиротинушку старьёвщик.
А я, покидая магазинчик, был хоть мало-мальски вооружён. И с какой-то хитиновой фигулиной, блин. Лёгкая, зачем нужная — хрен поймёт. Правда, острая чертовски, факт. Но все в доспехах, на кой хрен острота, когда нужна тяжесть?
Хотя ладно, Анас объяснит, махнул я рукой, пропустил игрушку сквозь держатели на поясных ножнах, да и потопал к чёрному зданию святилища.
Последнее было и вправду огромно, даже подавляло вблизи. Наверное потому, что не смотрелось как здание, а что-то не до конца воспринимаемое, но опасное. И громадное.
Но ужасаться и трястись мужественный я не стал, а хмыкнул и толкнул тугую дверь, после чего просочился в щель. Прошёл коридором, арчатым, с какими-то картинками на стенках, низкой художественной ценности. И оказался в круглом небольшом зале. Где испытал целый спектр ощущений.