Лисичка
Шрифт:
— Долли, — зашептала княжна на ухо Ливен. — Я уже всех перепутала, что мне теперь делать?
— Ничего не делать, улыбайся и говори всем, чьи имена забыла, «вы». Тебе нужно сегодня запомнить только троих: императора Александра Павловича, короля Пруссии Фридриха-Вильгельма и принца-регента. Им ты будешь говорить: «ваше императорское величество» и «ваше королевское величество», а принцу-регенту — «королевское высочество», — объяснила графиня, — с этим ты с легкостью справишься. К тому же никогда не забывай: ты — очень красива, очень знатна и очень богата — пусть они тебя запоминают, а не ты их.
Простые, хотя и циничные слова
Действительно, ее улыбка была очень заметной в этой толпе чинных, благопристойных, роскошно одетых людей, заполнивших зал, и она как магнитом притягивала взгляд герцога Гленорга. Чарльз приехал уже час назад и, встретив своего старого друга, сына гостеприимных хозяев, графа Ярмута, которого в веселой компании Принни любовно звали «Рыжая селедка», отошел с ним в одну из задрапированных бархатом ниш, где стояли кресла и стулья для гостей. Они выпили уже по паре бокалов шампанского, и Чарльз слушал рассказы друга о присутствующих гостях. Англичан он практически всех знал, и сейчас Ярмут рассказывал ему об иностранцах — немцах и русских.
— Вон, видишь группку из двух мужчин, высокой женщины постарше и двух молодых дам? — объяснял граф, указывая направление, — это — русский посланник граф Ливен и его жена Долли — неизвестно, кто из них является реальным посланником императора Александра. Официально же графиня держит лучший в городе литературный салон, а моя матушка сразу расстраивается, когда кто-нибудь начинает ей пересказывать, чем леди Ливен угощала гостей на очередном «русском дне». Высокий черноволосый мужчина в мундире — светлейший князь Черкасский, адъютант и доверенное лицо императора Александра. Молодая шатенка в рубиновых украшениях, которые уже отравили ядом зависти всех присутствующих здесь дам, — его жена, а девушка в светлом зеленоватом платье — его сестра, ее сегодня будут представлять императору Александру, прусскому королю и принцу-регенту.
Герцог смотрел на семью светлейших князей Черкасских и не мог понять, откуда эти русские пронюхали о завещании отца. Сегодня роскошные украшения, которые вчера были на девушке, носила жена главы семьи, значит, ей их дали только для того, чтобы продемонстрировать ему, насколько семья богата, а надеть красный балахон на голое тело — это, видно, была идея самой княжны. Но нужно было признать, что сегодня его соседка выглядела изумительно. Она была как сверкающий драгоценный камень — блестящая, с острыми опасными гранями, но ее веселая улыбка, которую он хорошо видел из темной ниши, делала классически правильное лицо девушки совсем юным, прелестным и ангельски нежным.
Герцог начал гадать, кто она — ангел или демон? И тут же рассердился на себя за то, что думает об этой распущенной девице. Почему-то известие о том, что девушка не замужем, а черноволосый красавец, встречавший ее в порту, приходится ей братом, было приятно Чарльзу, но он не хотел этого, не хотел иметь никаких дел с этой семьей, с этой девушкой. Он просто желал, чтобы его
Шум у дверей возвестил о том, что прибыли августейшие особы. Первым в зал вплыл принц-регент, гордо демонстрируя высокую тучную фигуру в щегольском, черном фраке. За ним вместе вошли император Александр и прусский король, оба в военных мундирах, высокие и особенно стройные и подтянутые на фоне необъятной талии английского правителя. Все три монарха принялись обходить зал, здороваясь с гостями. Когда они приблизились к Черкасским и Ливенам, посланник выступил вперед, поклонился и попросил разрешения у государей представить им недавно прибывшую из России светлейшую княжну Дарью Николаевну Черкасскую.
— Конечно, представляйте, — весело сказал император Александр. Повернувшись к князю Алексею, он добавил, — ну, что, Алексей, вот и твои малышки выросли, а мы не успели заметить как.
— Да, ваше императорское величество, — согласился Черкасский, — княжна Дарья — моя вторая сестра. Графиня Ливен и великая княгиня Екатерина Павловна выразили желание опекать ее в этом сезоне.
— Ну, тогда у вас, сударыня, всё будет отлично, — засмеявшись, сказал император, поднимая Долли, присевшую в глубоком придворном реверансе, — каждая из этих дам заменяет стопушечный корабль — безопасность под такой охраной вам обеспечена, к тому же обе ваши покровительницы через несколько недель едут с нами в Вену, я приглашаю и вас поехать туда вместе с братом. Императрица Елизавета Алексеевна тоже будет очень рада принять вас под свое крыло.
— Благодарю вас, ваше императорское величество, — поклонилась растроганная приветливыми словами Долли.
Александр Павлович сам представил ее прусскому королю и принцу-регенту, тоже сказавшим девушке несколько комплиментов, и отправился к следующей группе гостей.
— Всё замечательно! — поздравила княжну графиня Ливен, ты не только представлена императору, но получила приглашение на конгресс в Вену, где государь поручит тебя заботам Елизаветы Алексеевны. Она ободряюще пожала девушке руку и поспешила за мужем, который присоединился к свите императора.
К Черкасским начали подходить еще не знакомые Долли гости. Многие молодые люди просили у князя разрешения навещать его сестру, и получали благожелательный ответ. Наконец, к ним пробился и Михаил Печерский. Оказывается, что он был уже знаком с Алексеем, поэтому попросил того представить его своим жене и сестре. Молодой человек робко взглянул в смеющиеся глаза княжны и пригласил ее на танец.
— Оставьте за мной вальс, пожалуйста.
— Хорошо, — согласилась девушка. Она так и не могла понять, почему граф Печерский так смешит ее, но потом догадалась — он так же при виде ее готов смеяться, и их веселье, зажигаясь друг от друга, удесятерялось. Княжна с сомнением подумала, что если они оба расхохочутся во время танца, ее обвинят в плохом воспитании.
Заиграла музыка, и пары начали выстраиваться, готовясь к котильону. Долли танцевала первый танец с братом, Катю пригласил император Александр, графиню Ливен — принц-регент, и бал закрутился веселой спиралью. Все танцы у Долли были расписаны, и она с удовольствием танцевала, поняв, что все в зале восхищаются ею. Кружась в вальсе, который оказался последним танцем перед ужином, она даже забыла про то, что собиралась не засмеяться, и вместе с Печерским летела по паркету, радуясь прекрасному вечеру и своему успешному дебюту.