Лисицын, жги!
Шрифт:
— Хорошо, что удар не в своем поместье принимали, — пробормотал граф. — А то всю оранжерею пришлось бы заново высаживать…
— И ещё. Внутри на первом этаже требуется капитальный ремонт. Стая пробравшихся туда гончих его знатно потрепала.
— Туши осмотрели?
— Разумеется, ваше сиятельство. Правда, с гончих ничего кроме макров не продашь, а вот с крысиных рыцарей если доспехи поотдирать, на Тверском рынке с руками оторвут.
— С кого? — переспросил Соснов.
— Ну с этих, с копьями. Парни их рыцарями окрестили за доспехи… Так вот. Мы
Граф кивнул.
— Хорошо, ступай. И распорядись там, чтобы выпроводили поскорее журналюг.
А то непременно какой-нибудь умник додумается сунуть нос на задний двор где спрятали Генерала. Соснов рассудил, что это им было ни к чему.
— Понял, сделаю, — поклонился боец и оставил Александра одного в комнате.
Да уж, последствия были шокирующими. Если бы такой прорыв произошел в центре города, инфраструктура была бы просто уничтожена, да и народ пострадал бы знатно. Повезло, что Лисицын живёт не в частном секторе…
Где он, кстати?
Полностью погрузившись в организационную деятельность, граф сам не заметил, как парень куда-то исчез вместе с тем мужиком, подтянувшимся накануне.
Надо было не спускать глаз с мальчишки. Мало ли, что ему в голову взбрело? Может он вообще уже на пути в другой город? А отпускать его в планы графа не входило.
К Лисицыну ещё было много вопросов.
Слишком много.
Предложение оказалось деловым.
— Как смотришь на то, чтобы я стал спонсором этого комплекса?
Ну нихрена ж себе он расщедрился. Это совместно отражённый прорыв так на него повлиял, или умелые руки Светы? Наверное, и то и то.
Немного обсудив дела, мы вдвоем удалились в комнату с холодным бассейном, в который я с радостью окунулся. После раскаленной до неприличных температур парилки это было просто божественно. Так хорошо я себя не чувствовал никогда, по крайней мере в этом теле.
Что сказать, русская баня — это нечто!
— Откроем ещё одну точку в Твери, укрепимся немного, и можно будет выдвигаться в Москву, — рассуждал Сойкин, пока мы оба отмокали в холодной воде. — «Лисий хвост» ещё всю сферу санаторно-оздоровительных услуг захватит! И как это я раньше сам не додумался баню открыть?
Интересно, как у него быстро получилось присвоить половину моего комплекса. «Укрепимся», блин.
Впрочем, меня это не так уж сильно волновало. Если он сможет вложиться и раскрутить предприятие как следует, то почему бы и нет? Половина от прибыли успешного бизнеса лучше, чем отсутствие прибыли вообще.
К тому же, сам я в ближайшее время собирался заниматься другим проектом. И в нем сотрудничать я буду уже не с кем попало, а с самим Дубровским.
В бане мы пробыли ещё недолго. По поводу спонсорства договорились связаться через несколько дней и подписать бумаги через агентов Андрея. А пока что разъехались по домам.
На крыльце моего дома какой-то проходивший мимо безопасник повернулся ко мне.
—
Не испытывая больше терпение аристократа, поднялся в его «кабинет», который на самом деле был моей комнатой.
Петр Романович Волконский, бывший купец первой гильдии.
— Вот. Здесь вся сумма.
Бывший купец бросил на стол бумажный конверт. От удара из него высунулась пухлая стопка купюр.
В тесном кабинете полицейского пахло потом и куревом. Волконский едва сдерживался, чтобы не закрывать лицо рукавом. Он никогда не любил курящих.
— Да уж, сильно тебе нужен этот здоровяк, — присвистнул майор, пересчитывая деньги. — Ладно, щас тебе расписку напишу. Отдашь дежурному, он откроет.
Кивнув, Петр взял из рук служителя закона бумажку, на которой был набросан текст. Вышел из комнаты.
У него не было никакого желания задерживаться в этом мерзком месте дольше, чем необходимо. Черт возьми, да Тверской рынок и тот был местом менее продажным, чем полицейский участок!
Впрочем, на рынке и цены меньше кусались. Подумать только, тысяча рублей за освобождение одного заключённого! Ещё одна такая трата и чтобы тупо себя прокормить придется брать кредит.
Пройдя по коридору, бывший купец оказался у прутьев решетки. В глубине камеры из полумрака сверкал глазами его самый преданный слуга, Дмитрий Чернорукий.
После того вторжения Лисицына в гольф-клуб он забрал с собой только Волконского. Его охранники остались лежать на поле в бессознанке. А потом их приняла вызванная сотрудниками клуба полиция. И чтобы не погрязнуть в расследовании и не задеть какой-нибудь аристократический род, свалили все на этих же охранников. Мол, челядь устроила драку в общественном месте, попутно испортив имущество. А аристократы тут ни при чем.
— Доброго дня, служивый, — на всякий случай вежливо поздоровался с дежурным Волконский. — Тебе тут письмо передали.
Отложив в пластиковый контейнер недоеденный бутерброд, полицейский с погонами лейтенанта взял записку жирными пальцами. Быстро пробежал глазами.
— А, ещё один. Откуда ж вы все беретесь, освободители.
Волконский непонимающим взглядом посмотрел на него, но тот встал и подошёл к камере, не обращая на «освободителя» больше никакого внимания. Вытер пальцы о штанину и снял с пояса связку ключей, после чего отпер железную дверь.
— Эй, ты. Хорош зенками сверкать. На выход.
Через несколько минут и охранник и работодатель были на улице. Правда далеко отойти не успели, всё-таки Петр Романович был не в лучшей физической форме.
Глава его службы безопасности молчал, как и подобает хорошему слуге. Он понимал своего господина даже без слов.
Пройдя квартал исключительно в виде предосторожности, Волконский достал из кармана мобилет. Вызвал такси.
Машина подъехала быстро, и вскоре оба спутника уселись на заднем сидении, обтянутом искусственной кожей.