Листея
Шрифт:
– Да?, – это взбодрило лучше хорошей дозы кофеина, глаза загорелись, а руки потянулись к документам.
– Воровство, потерпевший признался что ранее у него была подружка легкого характера.
– И опять кража совершенно случайная?, – Мирон заинтересованно жонглировал фотографиями с мест преступления.
– Взаимосвязь должна быть, но её не видно. Одно известно наверняка, украли нечто очень ценное.
–
– Так точно.
Весна… Сколько радости в этом слове. Расцвет жизни, громоздкие кучугуры под гнетом солнца превращались в пищу для ново растущих растений разных габаритов. Веселое пение, только что вернувшихся птиц, раздавалось звоном в глубине сердца. Наконец-то можно было снять тяжеленные зимние куртки и облачится в легкую шинель.
– Сегодня ведешь ты, – заключив Мирон садясь на заднее сиденье старенького автомобиля, – у тебя же есть права?
– Так точно!, – ответил Боря заведя средство и с трудом сдвинув ее с места, – ну, поехали.
– Не знаю можно ли назвать эту старую тарахтелку машиной, – ворчал Трубецкий закинув руки в карманы пальто, – но ладно, что уж тут, самое главное – едет!
– Вам не надоело, Мирон Валентинович?
– Не надоело что?
– Гонятся за картелем.
– Понимаешь, пацан, это дело не просто моя прихоть. Черти наводят суету в моем родном городе, а я присягал оборонять честь граждан, теперь смекаешь?
– А лично мне кажется, что вы просто хотите вернуть былую славу.
– Ты меня держишь за меркантильного урода?, – безэмоционально вел беседу следователь.
– Вовсе нет, – Борис не сдавал позиций, также излучая невозмутимость, – но после того инцидента с вашим участием.
– Какого инцидента?
– Смерть Андрея Вишневского.
– Жалкой крысы, что тайком работала на криминальных иродов?
– Доказательств не было, Мирон Валентинович, – по воздуху разлетались искры, а свинцовое напряжение утомляло дыхание.
– Не было, говоришь? А почему же украденные ценности были найдены у него дома, почему же он регулярно встречался с разными девушками, которые по итогу оказывались шлюхами? А, умник?
– Но ваш самосуд был несправедлив, и выходил за рамки закона.
– Я чту свою присягу – защищать граждан от сволочей, а законы построены специально для преступного сброда и его безопасности. Ничего святого, тьфу.
* * *
–
– Знал, товарищ полицейский, но что с того?, – смазливый парнишка лет 26 в халате не голое тело, с небрежно собранными сзади волосами, одним только видом показывал свою претенциозность, – у меня пропала довольно дорогая историческая штучка, хотелось чтобы вы ее вернули.
– Ты нам тут херню не неси, – Боря перешагивая через разбросанные бутылки из-под алкогольных напитков разной степени насыщенности, включился в беседу, – мы имеем дело с целой сетью спланированных ограблений, тебя выслеживали уже давно и твою штучку тоже, пижон.
– Хорошо, как ты вызвал себе подружку на вечер? Нам важна каждая деталь этого заказа.
– Тебе, дедок, захотелось на старости лет оттянутся по полной?
– Парни, пакуем его, – Мирон достал сигарету, бестактно закурив её прямо в комнате, – ты нам в отделении все расскажешь.
– Курить в квартире запрещено, ты мне все занавески об смердишь!
– Ко мне обращаться на вы, уважай старших, – Трубецкий наклонился к скованному парню и угрожающе шептал, – тебя как зовут?
– Не твое собачье дело, старикан.
– Возможно, – Валентинович выпустил клуб дыма промеж глаз подозреваемому, виртуозно жонглируя папирусом в зубах. Вальяжно подойдя к окну и несколько секунд посмотрев, выдал, – а вот и наше такси!
Внизу их уже ждала полицейская машина поновее. Иномарка с яркой надписью “Полиция” и молодыми, ряжеными в современную форму, представителями правопорядка.
– Проклятущая новая полиция, – бурчал следователь спускаясь по подъезду вниз, – сегодня едешь с ними, я к тебе еще заскочу, – в бывалого мужика был свой говор в общении с заключенными.
Спустя несколько минут, минуя ворчание Мирона о плохих киевских дорогах, вся ватага была доставлена в зал допроса.
– Сиди тут, Боря, – приказал старший по званию и отправился в другую часть комнаты с односторонним стеклом, – Григорий Вишневский, все таки узнал я твое имя, друг.
– Не друг ты мне, гнида ментовская, – паренёк сидел все в том же светло-коричневом халате, на котором абстрактными символами передавалась античная культура. Множество линий, фигур и бесконечное множество их комбинаций стекались в одну картину мифов Древней Греции.
– А ты у нас по-понятиям живешь?