Листопад в декабре. Рассказы и миниатюры
Шрифт:
Шаман нефтяников
Ночами над Нижневартовском небо зловеще-багровое, точно где-то в тайге извергается вулкан…
Меня привезли туда в морозную ночь. Выскочив из машины, я остановился пораженный. Из скважины с неимоверной силой хлестала струя газа. Ее потом заберут в трубы. А сейчас, чтобы газ не отравлял воздух, его подожгли.
И вот я стою перед этим факелом. Пламя идет не от самой земли, струя отшибает его вверх, и оно бушует над землей. Пламя ревет, безумствует, яростное, сумасшедшее, страшное. Среди пустынного, дикого мрака, среди болот и рахитичной тайги, среди снегов
От факела — зной. Он растопил вокруг себя завалы снега. Образовался круг из горячей земли. В стороне от огня — снег, а рядом со снегом — цветы, пробужденные к жизни неурочным теплом. И вот в середине этих венков из цветов и снега ревет и пляшет рыжее языческое божество, великий шаман нефтяников.
Да будет!
И было сначала великое болото, гнилая вода и чахлая чащоба, кишащая комарьем и гнусом. И пришли боги в резиновых сапогах, в телогрейках. Вернее, не пришли, а прилетели на металлических крыльях, другие же пробились на машинах огнедышащих. И сказали боги, дымя «Беломором»: «Да будет твердь посреди воды, и да отделит она воду от воды».
И подняли свои вышки буровых дел мастера, и ввинтились в землю, которая прятала нефтяное море. А строительных дел мастера, лязгая машинами, обрушились на великое болото. И вот уже воздвигнут город. Прочертились улицы из многоэтажных домов. «Да будет свет», — сказали мастера. И засиял свет в окнах домов, в окнах гостиниц с загадочными названиями «Самотлор» и «Мега», в гастрономе «Нептун», в кафе «Белоснежка», в магазинах «Тайга» и «Сапожок», на столбах вдоль главной улицы имени Космонавтов…
Но создание богов не завершено, оно еще в черновике. Улицы пока залиты водой и грязью. Грязь по колено — великое болото еще похваляется своей силой. Заставляет всех ходить в резиновых сапогах.
И даже в учреждениях есть для приезжих — командированных — сапоги. Вот и мне в горкоме выдали сапоги и портянки. И сказали: «Теперь не пропадете!»
Да, знаменита, знаменита нижневартовская грязь! С трудом выдергиваешь из нее ноги.
У каждого дома стоят железные ящики-корыта с водой и мочальными кистями на палках. Прежде чем войти в дом или учреждение, становишься в ящик и кистью смываешь с сапог желтую первозданную грязь.
Бульдозеры всюду нагребли горы торфа. И всюду валяется, тонет в грязи всякий строительный мусор: обломки цементных труб, мотки проволоки, железные банки, ящики, вырванные пни, стволы сокрушенных деревьев…
Сотворение мира продолжается.
Ночь кричащих кукушек
Сегодня, перед рассветом, проснулся от крика кукушек и вышел из хижины. Небо сверкало ледяными звездами, земля бушевала шумящей листвой. В отдалении, в разных местах рощи, тревожно куковали кукушки. А одна куковала на высокой березе прямо над моей хижиной. Кукуют только самцы. И вот мой кукушка-самец выходил из себя: он куковал так громко, что разбудил меня — он куковал неистово, яростно, до хрипоты. Охваченная ветром вершина березы тонула во мраке. Из ее-то глубины, из облака кипящих листьев, пересыпанных звездами, и ярилась
Что это с ней? Я еще не слышал такого кукованья. Во тьме что-то происходило очень тревожное и непонятное людям.
Другие, дальние, кукушки тоже волновались, точно предчувствуя беду.
Среди этого кукушечьего шабаша особенно выделялся мой самец. Может быть, он призывал свою возлюбленную? Он все призывал, и призывал, и призывал. И другие, дальние, тоже хором призывали и угрожающе требовали, а порой умоляли и заклинали. И от этого дикого, древнего крика в ветреной тьме пригородная роща превращалась в таежные, зловещие дебри, из которых рвались голоса первобытной страсти…
Совершенство
В синеве неба перекипают листвой вершины берез. Из недр ветвей и листвы вдруг вырвалась какая-то птица и перелетела на другую вершину, потом на следующую. Почему же я не вижу машущих крыльев? Просто в синеве мелькает темный комочек.
Тут по стволу, с вершины к земле, бесшумно промчалось какое-то существо. Замерло в траве. Белка!
Я шевельнулся, и снова молниеносно оказалась на вершине. Там она — с сучка на сучок, с ветви на ветвь, и ни единого неверного движения: ее пружинистые полеты и прыжки были снайперски точны.
Белка часто появляется около нашей хижины в березняке. Внук Максим прикормил ее. Она прыгает с дерева на стол и начинает хватать орехи с ладошки Максима. И хоть сидит на его руке, орехи она не берет, а как бы ворует, озираясь, хватает. Доверчивость и дикая пугливость — все вместе.
А как зверушка щелкает орехи! Лапки с гибкими когтистыми пальцами и острейшие зубы работают вовсю, только скорлупа сыплется. И ни одного неудачно перекушенного ореха!
Еще лето, и белка рыжая. Она горбоносая, с выпуклыми черными бусинками глаз. Они дикие и бессмысленные. Над ее головой загибается серый хвост. Вся она твердая, напряженная. Этот комок мускулов носится по вершинам рощи…
Белка обыкновенно забирается к нам в окошко или через дырку в крыше и бегает по хижине, толкает нос в кошелку, во все кульки, ищет орехи.
Вот и сейчас, когда я пишу о ней, она бесшумно спрыгнула с березы и побежала к окну. Бежала смело, но вдруг налетел ветер и смял, закружил в одном месте зашуршавшую траву, и белка метнулась от этого места, замерла, ожидая врага. Тут ветер рванул траву около нее, и она отлетела стрелой от опасности, и спять замерла — и вот неожиданно прянула ко мне на подоконник, по створке и стене взвилась на крышу и рассыпала по ней топоток, дроздом перелетела с крыши на клен и там, в листве, затаилась. Враги! Кругом враги! Вечная настороженность, вечная готовность к огромному прыжку.
Апрельский мотив
Вчера ночью сыпался на сугробы дождик, а сегодня повалил снег, и вода в лужах превратилась в снежную кашу. К полудню этот снег растаял. Асфальт в грязи, в слякоти, всюду лужи, ручьи, на бурой, мертвой траве подплывшие лепехи черного льда. Автобусы, троллейбусы, такси заляпаны грязью. Их колеса расшибают лужи и брызги густо, с пулеметной силой бьют в сторону прохожих.
Между моим и соседним домом снег почернел, напитался водой, он истыкан провалами ног. Из него вылезли тряпки, палки, размокшие газеты, кости, пузырьки от лекарств, консервные банки. Навстречу весне выступило все людское неряшество.