Листы дневника. Том 3
Шрифт:
Мастер, труженик ведет работу свою и подпевает. И сколько песен знают такие мастера. Не только старинные напевы знают, но и новые сложат. Любая работа под песню спорится. И к новизне всегда устремлено русское сердце. Обновиться — все равно, что целину поднять. Новая запашка — всегда по сердцу.
Только допусти к знанию — всех опередит. Где-то думают, что на Руси что-то не найдено, нечто не удумано. Ан вот уже и найдено, смекалка уже надумала, только не любит зря или во вред разболтать. "Всяк Еремей про себя разумей". Но где полезно, там Ерема не обособится, а поймет выгоду общей работы. Тоже знает, что "один в поле — не воин". Будет расти сотрудничество. На льду цветы не растут, а зараза злопыхательства
Говорят — изменился народ. Да, многому научился, во многом преуспел, мастером стал, но сердце-то осталось то же самое — великое русское сердце. А если оно сохранилось через все труды, через все поля бранные — значит, оно еще выросло. А расти сердце русское может лишь к добру, к познанию, к человеколюбию.
Не успели отгрохотать пушки, как уже мыслят о небывалых урожаях, гремит градостроительство, вырастают школы. И старики почтены. Да еще какие старики — богатырские: Александр Невский, Суворов, Кутузов, Ломоносов, Пушкин, Репин, Чайковский, Римский-Корсаков! Всем строителям — честь! Берегут Троице-Сергиеву Лавру, отстраивают соборы и великие памятники. А сколько творится во славу женщины! Мало того, что равноправие — пришло полноправие. За военные годы великие труды приняла на себя женщина — строительница Родины прекрасной. Обойдите поля, заводы, школы, лечебницы — подивитесь на достижения женщин!
В едином взлете слились все народы Руси, на каких весах взвесить, где и кто больше совершил? Все возлюбили Родину и вознесли ее. И за то, про то по всему миру возлюбили народы Русь. Полюбили в глубине сердца, тянутся по-братски, хотят в труде приобщиться, верят в мощь русскую.
На Руси не могут вполне знать, какие благие нити дружества протянулись по миру. Культурная связь не может уследить за всеми очагами, где теплится истинная дружба, где куется крепкое доброжелательство. Каждая весточка "оттуда" читается, слушается с особым вниманием. Только подумать, что и в наших снежных Гималаях звучат слова о Руси, стучат машинки о Руси, творятся картины в честь русского народа. "Что думаете? Как полагаете? Что слышали?" — спрашивают друзья.
Франция говорит о двух великих странах. Может быть, и одна? Да что там считаться! Такие счеты тоже не в духе русского человека. Он творит свое великое, заповедное дело. Горячо любит Родину, шлет добрые мысли человечеству. Мчится Русь! Великий путь созидания, Красоты.
16 декабря 1945 г.
Публикуется впервые
Другу [106] (17.12.1945)
Спасибо за добрую весточку от 29-11-45 из С.Антонио. Очевидно, мое письмо где-то заплутало. В нем я писал о женитьбе Светика на Девике Рани — самой блестящей звезде Индии в фильмах. Мы ее очень полюбили — славный, даровитейший человек. Также я писал, что просил Зину послать Вам отчет АРКА, ибо Вы хотели стать членом ее. Да, Зина и Дедлей изо всех сил действуют в этом полезном деле.
106
Адресовано Морису Лихтману
Порадовались мы Вашему успеху в С.Антонио — должно быть, прекрасное место. Кто знает, удастся ли Вам оживить Арсуну — уж больно много бед сейчас в мире. За последнее время опять выдвинулось внимание к Знамени Мира. Да, Культура больна, и следует без устали твердить об охране ее.
Если сможете, сделайте из двух-трех ячейку Знамени Мира. Всюду можно забросить полезное слово, а особенно среди молодежи. Именно будьте сеятелем добра, каким Вы всегда были. По счастью, добро можно сеять повсюду.
После кончины Бориса прервалась переписка с Москвою. Главное,
Не имеете ли вестей из Каменца? Впрочем, теперь почта совсем испортилась. Мы не имеем сведений из Парижа, Праги, Белграда, Загреба. Но из Алжира, из Бельгии имели вести и хорошие. Музей в Брюгге не пострадал. Из Китая имели неожиданные письма, но от друзей — ничего. Беспокоит Рига, ведь, наверное, друзья хотели бы сообщиться и — ничего.
Спросите, как мы? — Трудимся, творим, действуем. То же и Вам желаем. Шлем приветы друзьям и рады Вашим добрым весточкам.
17 декабря 1945 г.
Публикуется впервые
Другу [107] (20.12.1945)
Дорогой мой А.П. Радость! Сейчас долетело Ваше славное письмо от 5-12-45. Первое Ваше письмо не дошло. Сердечно порадовались мы — Вы и Ваша семья сохранены, Вы трудитесь и преуспеваете, Вы сплотили добрых сотрудников во Имя Великого Наставника Земли Русской. Радость и в том, что Ваши суждения о сотрудниках правильны. Привет им от нас всех.
107
Хейдоку Альфреду Петровичу.
Спросите, а мы как? Трудимся, творим, действуем. Смотрим в ту же сторонку, как и Вы. Прилагаю мой последний лист дневника — в нем наши мысли. Иначе и быть не может. Уведомляйте о Ваших передвижениях, а то и найти трудно. Вот Вы пишете, что В.Н.И. уехал, а поди найди его. Имеете ли вести от харбинских друзей? Не слыхали ли о моем брате Владимире? И адреса его не знаем. Знает ли он, что брат Борис умер в Москве?
Вообще, переписка всюду затруднена. Все рассыпалось, но уже собирается. Беспокоит, что из Риги нет вестей. Там друзья, которые, наверно, хотели бы сообщиться. Жаль, что 3. свихнулся. А что сделалось с харбинскими фашистами Родзаевским, Лукиным, Васькой Ивановым и прочими гадами? Много раз поминали мы Вас и стремились послать весточку, но куда? Может быть, и Вы чувствовали ток наших добрых мыслей.
Под моей картиной в Праге имеется сокрытая надпись: "Трижды дано Преподобному спасти Землю Русскую. При князе Дмитрии, при Минине и Пожарском и теперь" — от немцев. Ведь дошли они до самой Троице-Сергиевой Лавры, и там ждал их удар. Один из советских художников написал картину, как строится стена конного воинства, а на фоне — Лавра. Много, много Знаков — лишь бы замечали их. А то смутилось человечество, совсем заплуталось, налилось ненавистью. Как правильно Вы описываете, Шанхай — язва разложения! Потороплюсь кончить, чтобы скорей отослать. Может быть, еще дойдет до Нового Года. Сейчас опять много внимания к нашему Знамени Мира об охране Культуры. Разъясните его значение сотрудникам. Может быть, составится добрая ячейка Знамени Мира. Всюду можно сеять добро, а особенно среди молодых.
Сердечный привет от нас всех.
Духом с Вами.
20 декабря 1945 г.
Публикуется впервые
Новый Год (01.01.1946)
Вот и Новый Год! Будет ли он новый или опять старый — увидим. Может быть, вернее сказать: "еще один год". Бывало, мы никогда "нового" года не встречали, а провожали старый год с благодарностью. Каков новый год, еще неизвестно — пусть покажется. А в прошлом году — жили, трудились, творили, и за это спасибо. Беды миновали, трудности преодолевались, друзья обретались, и за это спасибо.