Лисы Фэскома
Шрифт:
В кладбищенской темноте послышался чей-то шепот. Дразнящий женский голос обращался ко мне.
— До седьмого колена, Маунтмейн.
Я резко обернулся, но ничего не увидел.
Сердце бешено заколотилось в груди, волосы зашевелились на затылке.
— Чепуха! — громко, чтобы придать себе
Я снова посмотрел на надгробие.
Мне стало жаль этого человека, моего неизвестного предка. Если тетя Рита права, жизнь у него была не сахар. Незаконнорожденный ребенок, он смог стать офицером. По тем временам кто-то влиятельный должен был купить ему офицерский чин. Во время военных действий в Афганистане он был ранен и вышел в отставку калекой. Женился. Получил в Ирландии должность управляющего поместьем. И умер, больше ни разу не увидев жены и не зная, что она беременна и собирается подарить ему сына. Грустная биография.
Вдруг мое сознание зацепилось за одну мысль.
Во рту у меня пересохло.
Слово «незаконнорожденный» звучало у меня в голове, как сигнал тревоги.
Что он там писал? Джервис Маунтмейн в 1857 году «прибыл в поместье с компанией дружков и с госпожой, которую звали, как припоминал мой помощник Рой, Элла… Элла вскоре после случившегося вернулась в Лондон, и ходили слухи, будто бы через некоторое время она родила внебрачного сына Джервиса».
Элла! Элла! Петронелла! Петронелла Тризела!
О боже!
А мой дед звал свою бабку Пернел. А Пернел, вдруг припомнил я, одно из принятых сокращений от Петронелла!
Хэрлин Тризела был Маунтмейном, не подозревая об этом. Внебрачный сын Джервиса!
— До седьмого
Хэрлин был четвертой жертвой проклятия Маунтмейнов.
Он был моим прадедом. Дед, отец и я — еще три поколения. Я представитель седьмого поколения! До седьмого колена! В проклятии говорилось о поколениях Маунтмейнов, а не об их наследниках.
Я похолодел от ужаса. Паника привела меня в движение. Я отвернулся от надгробия и побежал прочь с заброшенного кладбища.
Я споткнулся и чуть не свалился в большую яму, которая была вырыта поперек дороги. Я удержался на ногах и умудрился не упустить из рук включенный фонарик.
Яма была узкой и длинной. Она была похожа на свежевырытую могилу.
У изголовья могилы стоял камень. Совсем недавно вытесанное надгробие.
За надгробием стоял человек и улыбался мне из темноты. Это был старина Шон Дафф… Черный Джон! Он указывал пальцем на надгробие и улыбался. В свете фонаря черты его лица заострились, глаза блестели и не мигали… как у лиса. Я посмотрел туда, куда он указывал.
На камне было выгравировано:
Хэрлин Тризела. 1953–1993
Я снова посмотрел в сторону Шона Даффа, но его за надгробием уже не было. Вместо человека там сидел тощий лис, мне показалось, что его пасть растянулась в зловещей улыбке. Рядом с ним сидела более крупная лисица. Огромная беременная самка пристально смотрела на меня зоркими блестящими глазами, пасть ее была приоткрыта, и на острых резцах виднелись подтеки крови.
В окружающей меня темноте раздался лающий вой, странный, похожий на детский плач в черных горах.