Литературная Газета 6256 (№ 52 2010)
Шрифт:
Да и события в те годы развивались стремительно. По ТВ вскоре стали напрямую транслировать всё, что говорилось на съездах депутатов. Страна двигалась к рыночной экономике, сокрушая старые устои. В этом крушении смешалось всё – и то, что действительно отжило свой век, и то, что романтики-реформаторы намечтали, не до конца осуществив, оставив хватким особям возможность на той же нефти сколотить солидные состояния.
Но, несмотря на разочарования, порождённые «лихими 90-ми», то главное, ради чего писали свои очерки литгазетовцы, состоялось: утаить правду о нашей жизни теперь невозможно.
Прокомментировать>>>
Общая
Комментарии:
Ветеранский привет
«ЛГ»-досье
Ветеранский привет
Ветеранский привет «Литгазете» в связи с её 180-летием
Павел ХМАРА
Салют, «Литературка» наша!
Прими мой пламенный привет!
Мы все с годами стали старше,
Но чтоб 180 лет!..
Такого не происходило:
Как видно, жизнь не так проста!
Хоть кой-кому и подфартило,
И «кое-кто» дожил до ста!*
Так долго жить ты очень вправе,
Ты заслужила наш салют,
Хоть долго так у нас в державе
Газеты как-то не живут!
Ты – воплощение породы,
Тебе достать рукой небес
В былые дни – в крутые годы
Помог великий «Клуб ДС»!
Но… жизнь – борьба, а не потеха,
И видеть это грустно нам.
Увы, что делать: не до смеха
Смотреть у нас по сторонам.
Нас обдирают совокупно
Чины, барыги и жульё!
Нам совершенно недоступно
Им всем доступное жильё!
Отнять бы краденую ренту!
Согнуть бы жуликов в дугу!..
А дорогому конкуренту
Сказать бы в дружеском кругу:
Нет смысла в нас палить из пушки:
Не страшен нам любой фугас!..
У нас в «ЛГ» был в штате Пушкин!
А, извините, – кто у вас?
_______
*Дожил до 100 лет ветеран «ЛГ» Фёдоров Е.Д.
Прокомментировать>>>
Общая
Комментарии:
Расстрелянные скрижали
«ЛГ»-досье
Расстрелянные скрижали
Ефим БЕРШИН, литгазетовец с 1990 по 1999 год
Я был вооружён и, по-видимому, очень опасен. Поэтому через украинскую границу, которая то ли уже была, то ли только намечалась, мне пришлось пробираться окольными путями. Стоял июль 1992 года. С помощью случайных знакомых из воюющего и блокированного Приднестровья я вывозил в Одессу нескольких стариков и детей. Этого делать было, наверно, нельзя. Неслучайно ведь на украинской территории, на самой границе, стояли упрятанные в капониры бронетранспортёры, наставив пулемётные стволы в сторону Приднестровья.
Вооружён я был удостоверением корреспондента «Литературной газеты», и вооружение это казалось тогда ещё вполне надёжным. Газету продолжали читать везде, её влияние ещё по инерции сохранялось, хотя я лично в этих местах уже был иностранцем. И командировка моя была – зарубежной. Тем не менее имя «Литературной газеты» ещё было составной частью культурного кода всей только полгода назад распавшейся страны. Что и помогло мне не только добраться с моими подопечными до Одесского железнодорожного вокзала, но и при помощи того же удостоверения добыть билеты на Москву.
На вокзале и вокруг него скопилось примерно тридцать тысяч беженцев. Ночевать было негде. Поесть – тоже проблема. Всё забито. Оставив своих подопечных сидеть на чемоданах и узлах, я через кухню проник в вокзальный ресторан. Навстречу – администратор, этакая по-одесски солидная женщина, задумчивая, как памятник Дюку Ришелье на Приморском бульваре. И вдруг, вместо того чтобы поднять шум и вытолкать взашей незваного посетителя, она уставилась на мою вылинявшую зелёную футболку, на которой во всю грудь белела надпись на английском языке: «Face to face» (лицом к лицу). Хитро подмигнув, она радостно произнесла пароль:
– Лица не увидать.
– Большое видится на расстояньи. – Последовал мой отзыв.
При помощи стихотворения Сергея Есенина сработал всё тот же культурный код. Мы были детьми одной культуры, одной литературы. А значит, почти родственниками. Старики с детишками были счастливо накормлены.
В своё время я пришёл в «Литературную газету» с идеей рубрики, которая в тот момент казалась мне особо необходимой: «Скрижали». Просто тогда, на закате советской власти, мне по крайней мере уже было ясно, что вскоре разрушится не только единая страна с её номенклатурным и неповоротливым руководством, разрушится нечто большее – система ценностей. А у нас, в России, как известно, если уж что и рушится, то до самого конца, «до основанья». Что последует «а за тем» – не знал никто. А по улицам городов уже расползалось то, что потом я же в стихах обозначил термином «нечеловеческая эра»: