Литературная Газета 6260 (№ 56 2010)
Шрифт:
Зато, услышав «трогай»,
без гаек и моста
он тронется в дорогу
в заветные места.
И в час, когда усталый
кортеж назад вернётся,
наш путь к далёким скалам
едва-едва начнётся.
***
Опали листья только-только.
Но видно с улицы: уже
одна рождественская ёлка
горит
Безлюдно в комнате и зябко.
Но смотрит, нарезая сыр,
нетерпеливая хозяйка
на календарные часы,
и лихорадочно считает
она бокалы для вина,
и только снега не хватает
в квадрате чёрного окна.
***
Мой город будущему нужен.
Теряя времени налёт,
он в мутные глядится лужи–
и сам себя не узнаёт.
Всё меньше складок и морщин.
Уже мелькают слишком скоро
фигуры новые машин
в зрачке потухшем светофора.
Там, где гортанные карнаи
над крышами взмывали вверх,
он глинобитными корнями
свой прошлый доживает век.
Там люди долгого труда
стареют и уходят тихо.
И провисают провода
над гладью сонного арыка.
Рип Ван Винкль
В ходе несчитаных лет
ты усох под колючим кустарником.
Не волнуйся, что будешь нелеп
в куртке истлевшей и странной.
Нет жены. Дом отдали под слом.
Разбрелись молодые ван Винкли.
Занимайся своим ремеслом.
Мы к тебе постепенно привыкнем.
Дети разве что будут дразнить
вопреки хромоте и сединам,
вынуждая бессильно грозить
заржавевшим твоим карабином.
Душа
«Что же ты всё больше о телесном,
что же так наивна и слаба?
Ведь уже почти открытым текстом
говорит суровая судьба.
Отчего в преддверье скорби вечной
ты, душа, упорствуешь в грехе?»
Смуглотелой девочкой-узбечкой
на
Облакам и утреннему солнцу
оставляет в травах след босой.
Запрокинув голову, смеётся,
пропасти не видя под собой.
Город
В кабинке шаткой чужака
напрасно к небу поднимают–
необозримые века
лукавой сказкой подменяет
обманщик-город. В свой черёд
и я бродил по тёплой пыли.
И разум спал. И ничего
глаза в пыли не находили.
Состарившись, приду опять
в чинар высокое собранье
босыми пятками читать
развёрнутую книгу Брайля.
Баходыр АХМЕДОВ
Цикл 1
Рассматривая картину
средневекового
китайского художника
Иероглиф судьбы чёрной тушью
на тонкой бумаге…
И прозрачный пейзаж, где гора
и тропинка петляет.
И глядишь, и как будто бы
слышишь журчание влаги.
И как будто бы видишь,
как старый монах у ручья отдыхает.
И подумаешь грустно:
какое по счёту рожденье?
Через сколько ещё предстоит мне
пройти умираний?
В этом мире, где каждый
сражается с собственной тенью.
В поднебесной, где спрятана
где-то ошибка страданий.
Иероглиф судьбы, но прозрачна
картина, как воздух,
Чтобы свет нам дарить
и тропинкой вести на вершину.
Где ладони щекочут большие
колючие звёзды
И монах, улыбаясь, глядит
на ночную долину.
***
я думал, что мир– это звук
я думал, что жизнь–
это нежность рук
я думал, что смерть–
это тишина перед хором
я думал, что время–
это двух стрелок ссора
но оказалось, что мир–