Литературная Газета 6261 (№ 57 2010)
Шрифт:
Некогда сверхорганизованная страна погрузилась в хаос. У власти не было ни сил, ни управленческого навыка, ни денег, ни самокритики. Поэтому просчёт прошлого происходил не по истинной, а по удобной шкале, и в нём исключили главный постулат, тормозящий развитие страны, который уходил своими истоками в середину 40-х и назывался жёстко – холодная война. Она была объявлена СССР 5 марта 1946 года. Именно тогда в американском городе Фултоне Уинстон Черчилль произнёс свою речь, положившую начало этой войне. Речь была одновременно и ультиматумом, и вызовом, предъявленными СССР. Черчилль предложил опустить железный занавес, который отделил СССР от государств Центральной и Восточной Европы, которые, по его словам,
Президент США Гарри Трумэн ознакомился с речью накануне и одобрил её, затем он присутствовал на выступлении Черчилля. Сейчас не принято об этом вспоминать, но именно Трумэн в тот момент вынашивал идею атомного удара по СССР. Был даже план под названием Boiler, который предполагал атаку на 22 крупнейших города СССР, если Сталин не выведет свои войска с территории Восточной Европы.
Такова была данность того времени. Иначе говоря, СССР, одержавшему Победу во Второй мировой войне, предлагалось сдать свои позиции и отказаться от главного итогового послевоенного замысла – создания социалистического лагеря как главной противовесной силы в двухполюсном мире, что только и могло удержать мир от начала новой войны. Стране был брошен вызов, и она не имела права его не принять.
В заключение своей речи Черчилль следующим образом охарактеризовал СССР: «Из того, что я видел во время войны у наших русских друзей и соратников, я заключил, что ничем они не восхищаются больше, чем силой, и ничто не уважают меньше, чем слабость, особенно военную слабость. Поэтому старая доктрина баланса сил ныне несостоятельна».
Так страна, только что приступившая к восстановлению послевоенной разрухи, была вынуждена вновь свой главный экономический ресурс направить на наращивание оборонной мощи.
Вот что пришлось пережить советской экономике, когда 75 процентов средств уходило на оборону и только 25 процентов – на рост благосостояния сограждан. Вот где главная причина якобы неэффективности социалистической экономики. Поэтому страна отставала в производстве товаров народного потребления, не могла достичь благосостояния, сопоставимого с уровнем Европы.
Именно в 40-е Аллен Даллес произносит слова, материализующие суть холодной войны: «Мы им навяжем такую гонку вооружений, что они задохнутся».
Поэтому и считать эффективность последствий прошлого надо не как удобно для настоящего, а как правомерно для прошлого.
Горбачёвская перестройка остановила гонку вооружений, но перекоса в развитии страны не устранила. Представим себе на миг, что бы случилось, если бы перед подобным выбором оказался наш современный российский капитализм, зачатый в 90-х. Столь дерзкое предположение вызывает улыбку.
В 90-е произошла осмысленная сдача позиций – как освобождение от неких обременений власти, и в перечень этих обременений вошли едва ли не все обязанности государства. Власть уповала на рынок, который якобы всё отрегулирует, и строила капитализм вне концепта патриотизма. Какой капитализм мы построили? Объяснять не нужно. Кризис недвусмысленно ответил на этот вопрос. Поэтому говорить о модернизации, опираясь на столь несовершенный, если не сказать большего, ущербный капитализм, очень рискованно. Президент понимает это и называет тех, кто будет мешать модернизации. Эти силы мало назвать, нужна программа борьбы с ними. И среди препятствующих могут оказаться не один и не два наших олигарха. А это значит, их придётся побуждать – не просить, а побуждать. Ну а поведение современного российского капитализма в момент кризиса
Владельцы заводов, фабрик, пароходов и нефтяных промыслов не рискнули вложить в спасение предприятий, являющихся их собственностью, деньги, которые покоились на личных счетах владельцев в офшорных зонах, которые и есть их навар от эксплуатации этих предприятий. Ничего подобного не произошло, деньги остались неприкосновенными. Оказывается, спасать их предприятия (уточним: их личную собственность) должны не владельцы собственности, а государство, за помощью к которому олигархи и обратились. То самое государство, которое они, как и его собственность, клянут на каждом шагу, потому как и то и другое считают малоэффективным и мешающим развитию их бизнеса. Как это называется? Очень просто – материализацией абсурда. Сколько там, в этих спасательных кругах, брошенных олигархам, наших налогов? Вопрос, конечно, интересный. И государство эти предприятия спасло.
Вот так на самом деле выглядит наш «патриотичный» капитализм. Хапнуть, выжать предприятие как лимон, а затем его и людей, работающих на нём, либо продать, либо выбросить на улицу. А что касается развития, его как не было, так и нет. Это, оказывается, не его, олигарха, головная боль.
«Модернизация» и «коррупция», казалось бы, понятия совершенно разные. Ан нет, сохранение и торжество второго раз и навсегда перечёркивает развитие первого.
Социальное расслоение, которого достигло наше общество, не поддаётся никаким измерениям. Разрыв между богатыми и бедными материализуется цифрой, которая вызывает шок, – в 40–50 раз. А официальная статистика фиксирует 17 раз.
И опять надоедливый вопрос: зачем мы себя обманываем? Нельзя преодолеть отставание, пребывая в придуманном мире. В России сегодня самая богатая власть. Ничего подобного нет ни в одном цивилизованном государстве. Там стараются разъединить власть и бизнес. У нас всё наоборот. И депутаты и чиновники побуждаемы одним стремлением – стать ещё богаче.
АЛЛО, ЭТО РОССИЯ?!
Если бы мне задали вопрос, что я считаю главным внутриполитическим событием прошлого года, я бы назвал статью президента «Россия, вперёд!», размещённую в Интернете на его блоге. Можно давать разные оценки этой работе, но одно бесспорно: эта статья – поступок относительно молодого человека, который сегодня возглавляет страну в роли президента.
Почему поступок? Потому что демонстрация максимальной открытости в привычном исполнении президентских полномочий – скорее, исключение, нежели правило. Открытость президента, его искренность были буквально зашкаливающими. Мы стали свидетелями бескомпромиссной аттестации своего «я». Президент так и говорил: я излагаю свой взгляд, своё видение на страну и на ключевые проблемы, которые ей придётся решить на пути своего развития. Он постоянно подчёркивает: «это моё мнение, моё видение проблем». Дмитрий Медведев призывает к дискуссии. Ему нужны сторонники, и он не скрывает этого. Это не только призыв, но и признание, что сторонников не хватает и что он, президент, «прилипал» всевозможного рода сторонниками и единомышленниками не считает.
Статью делает поступком масштаб охвата событий. «Двадцать лет бурных преобразований так и не избавили нашу страну от унизительной сырьевой зависимости». «Отечественный бизнес за малым исключением не изобретает, не создаёт нужные людям вещи и технологии. Торгует тем, что сделано не им, – сырьём либо импортными товарами». «Энергоэффективность и производительность труда большинства наших предприятий позорно низки. Но это полбеды. Беда в том, что, похоже, это не очень волнует владельцев, директоров, главных инженеров и чиновников».