Литературная Газета 6284 (№ 29 2010)
Шрифт:
В первые послереволюционные годы вопрос о хлебе насущном утратил изрядную часть творческой составляющей – тогда москвичам доводилось видеть в проезде Художественного театра, как Константин Сергеевич лично и радостно нёс мешок картошки. Когда речь идёт о выживании, становится не до личных пристрастий, но… «Если мне кто-нибудь скажет одно слово «пшено», я стрелять буду!» – кричал Станиславский. Не любил он пшённую кашу, а долгое время ничего другого не было.
Ольга Книппер-Чехова, когда актёрам разрешили забрать из банка дорогие подношения, чтобы обменять на продукты, взяла часы, цепочку и запонки Антона Павловича, но продавать и не подумала – бережно сохранила.
Авторы второй книги –
Так и появилась эта книга, в которой история кино подаётся как рассказ о том, что едят и пьют герои великих фильмов.
Вот «Касабланка»: «Несмотря на то, что в сюжете задействованы целых три ресторана… герои почти ничего не едят. Зато всё время пьют – шампанское, коньяк, коктейли с шампанским – и закусывают икрой. Да и откуда возьмётся аппетит, если на кону сама жизнь и любовь?»
А вот Грета Гарбо в роли комиссара Ниночки спорит с хозяином ресторанчика: «…Никогда не думаю о еде. – Не думаете о еде? А о чём же тогда вы думаете? – О будущем простого народа. – Тоже вопрос питания. Принесу-ка я вам обед от папаши Матье».
Нет ни одного фильма об итальянской мафии – и прежде всего это трилогия «Крёстный отец», – в котором не показали трапезу. И даже просто заскочив домой за лопатой (понятно, зачем она понадобилась), бандито-гангстерито неминуемо сталкиваются с истинной итальянской мамой, которая усаживает их за стол с домашней пастой. «Может, тем, кто совершил кровавые грехи, чревоугодие уже не кажется грехом?» – замечают авторы книги.
А ботинок, который съел Чарли Чаплин в «Золотой лихорадке», был изготовлен из сладкой древесной смолы – лакрицы.
Ольга ИВАНОВА
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345
Комментарии:
Не путайте архитектуру с инфраструктурой
Искусство
Не путайте архитектуру с инфраструктурой
АКТУАЛЬНЫЙ РАЗГОВОР
Одно из самых интересных и чрезвычайно актуальных выступлений в ходе прошедшего недавно в Музее связи Санкт-Петербурга семинаре «Культурное наследие: сохранение, реставрация, реновация» сделал Антон ГЛИКИН, архитектор и философ, петербуржец, работающий сейчас в США. Несмотря на весьма учёное и длинное название – «Концепции развития Петербурга: историзм, антиисторизм, псевдоисторизм, консервация», – и сам доклад, и последующий наш разговор с этим молодым, но весьма успешным и известным в своей области человеком получились, кажется, донельзя насущными.
– Начну с вопроса вам, Антон, как русскому человеку «на рандеву» с мировой архитектурой: что, на ваш взгляд, отличает облик российских городов от американских или европейских?
– Прежде всего Россия – это часть европейского культурного контекста. Я бы даже сказал, что в эпоху, когда в Европе стремительно исчезает дионисийская составляющая культуры, то есть та составляющая, которая способствует развитию традиционной культуры наряду с аполлонической составляющей, Россия должна взять ответственность за продолжение развития традиционной европейской культуры на себя.
– Вы приверженец неоклассического направления в архитектуре. Каково соотношение, условно говоря, «традиционалистов» и «модернистов» в современной архитектурной мысли и практике? Так сказать, чья берёт?
– Традиционализм в современной архитектуре стремительно крепнет. Происходит это быстрее, чем многие из нас предполагали ещё лет десять назад. Человек предполагает, а Бог располагает. И я думаю, что происходит это не без вмешательства Создателя. Многим специалистам абсолютно понятно, что такие ветераны архитектурной «мафии», как Норман Фостер, занимаются исключительно рециркуляцией своих заплесневелых идей 1960-х годов, то есть застойной эстетической парадигмы. В России, на мой взгляд, поляризация традиционалистов и модернистов не столь жёсткая, как на Западе, где нас по старой привычке принято ассоциировать с какими-то правыми радикалами, что, конечно, далеко от правды.
– Российскую общественность, специалистов, да и простых горожан чрезвычайно беспокоит ситуация с массированным вмешательством в историческую застройку старинных русских городов. Мы уже устали огорчаться и ужасаться новым зданиям в центре города, нарушению сложившихся ансамблей, искажению зданий после всевозможных реконструкций и реставраций. Что, на ваш взгляд, можно здесь предпринять и экспертному сообществу, и тем представителям власти, которым чужда «слава Герострата»?
– По-моему, следует возродить традиции русского и советского архитектурного теоретизирования для того, чтобы выявить несколько магистральных направлений современной архитектурной мысли в России. Такие традиции существовали в рамках «советского проекта» эпохи «советского просвещения». Я сейчас не говорю о советской политике – это отдельная тема. Сейчас теоретическая составляющая в процессе архитектурного развития Петербурга чрезвычайно мала. Зато, правда, успешно развиваются общественные проекты по защите города, что уже хорошо.
– Как вы представляете себе современный, удобный для проживания город, если его ядром является историческая застройка? И что нужно предпринять в России для того, чтобы наши города сумели сопрячь старину и современность?
– Вопрос этот следует адресовать, конечно, не к России, а к миру в целом. Ничего, кроме развития традиции, предпринимать и не нужно. Никакая традиционная форма не препятствует современным функциям. Вспомним Рим – дворцы и виадуки, решённые в аналогичных формах. Тема конфликта традиционной формы и функции усиленно форсировалась модернистами в прошлом веке для того, чтобы оправдать свои довольно ограниченные стилистические предпочтения. Вообще этот конфликт уходит своими корнями в архитектурную теорию историзма XIX века. Посмотрим на модернистов. Если бы Ле Корбюзье не имел чёткого визуального ряда своих будущих построек, никакие его «Пять принципов архитектуры» ему бы не помогли найти архитектурные образы – сами по себе весьма яркие, если не считать того, что они испортили города и затуманили на долгие годы ясные головы многих талантливых зодчих. В принципе и новый аэропорт Пулково мог бы быть построен в виде римских терм например. Другое дело, что та часть архитекторов, которые работают в рамках столетней традиции модернизма, делают многие свои вещи весьма неплохо именно там, где рядом нет исторической застройки. Поэтому этим архитекторам нужно оставить резервацию, в которой они могли бы развивать свои традиционные «искусства и ремёсла» – плести модернистские корзинки.