Литературная Газета 6305 ( № 4 2011)

Первая полоса

Плачь, русская земля!

Они оба учились в городе на Неве. Николай Александрович – в Главном педагогическом институте Петербурга, Андрей Александрович – в Ленинградском государственном университете имени А.А. Жданова. Оба уклонялись от учительской деятельности и тем не менее останутся в истории российского просвещения навсегда.

Плачь, русская земля!

но и гордись –

С тех пор, как ты стоишь

под

небесами,

Такого сына не рождала ты

И в недра не брала свои обратно…

Это о Николае Александровиче. 5 февраля – 175 лет со дня рождения литературного критика, публициста и просветителя Николая Александровича Добролюбова. В этом же году, в ноябре, и скорбная дата – 150 лет со дня его смерти.

Цель воспитания революционный демократ Добролюбов видел не во взращивании покорных исполнителей, а в формировании активной личности, способной применить «высшие человеческие убеждения» в реальной жизни. «Отечеству нужны не люди фразы, а люди мысли и дела, способные встать на смертную борьбу с застарелыми предрассудками». Резко критикуя раннюю специализацию, выступал за единую общеобразовательную школу, в которой изучаются русский язык, литература, история, иностранные языки, математика, география и естествознание с физикой.

Обучение должно не просто сообщать некую сумму знаний, но и способствовать умственному и нравственному развитию, писал Николай Александрович. Эту же мысль на все лады повторяет и Андрей Александрович. Вот только единственный школьный предмет, отвечающий за нравственное развитие, при нынешнем министре образования и науки Андрее Александровиче из числа основных исчез. Сначала новый революционер-демократ Фурсенко попытался поверить гармонию алгеброй, втиснув литературу в тесты, затем отменил обязательный экзамен по этому предмету, а теперь под угрозой отмены и сам предмет. По новым образовательным стандартам обязательными для изучения в старших классах становятся лишь ОБЖ, физкультура, «Россия в мире» и нечто под названием «индивидуальный проект».

Плачь, русская земля! Мы стремительно возвращаемся в мир «тёмного царства», где здоровые и обученные технике безопасности покорные исполнители хорошо знают своё место. «И неоткуда им ждать отрады, негде искать облегчения: над ними бурно и безотчётно владычествует бессмысленное самодурство»…

О том, как мы потеряли литературу и как забыли «о благотворном влиянии её на человечество»:

Михаил НЯНКОВСКИЙ

Был экзамен по выбору 1

Владимир АГЕНОСОВ

А теперь и предмет не для всех 2

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 3 чел. 12345

Комментарии: 01.02.2011 22:24:15 - Любовь Иосифовна Герасимова пишет:

ПОДРЫВНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ФУРСЕНКО

Да с Фурсенко давно пора разобраться, как и с постановкой образования "на современном этапе". Концептуальный подход к нему у нынешней власти состязается с лаврами Даллеса. Чего стоит одно только то, что главная задача школы сегодня - оказание образовательных услуг! Вот и учителя - разновидность обслуги. В то время как задача школы на самом деле - воспитывать личность и гражданина. И отсюда "Учитель, перед именем твоим..." и так далее. Эта смена курса на воспроизводство умеренности и аккуратности вместо пассионариев и альтруистов сослужит нам страшную службу. А "Лит. газете", по-моему, прямая задача сказать своё слово по поводу изгнания литературы из школы, и не только сказать слово.но и сделать дело: поднять волну народного возмущения по этому конкретному, но такому судьбоносному для духовной идентичности России вопросу. Мало уже только статей, комментариев и т. д. Пора устроить и довести до победного результата общественную акцию. В 90-е гг. удалось отбить насаждаемое реформаторами сексуальное растление в школах. Фурсенко тех растлителей ничем не лучше, он тоже несёт

разрушение и опасность. Подорвать связь народа с нашей классической литературой - это как привести на родину нашествие, преступление такой же тяжести. Так сколько же мы можем гнуться и качаться?

Первая полоса

Лезгинка на Лобном месте

ЗАМЕТКИ НЕСОГЛАСНОГО

Юрий ПОЛЯКОВ

Полная версия статьи.

Сокращённый вариант напечатан в «Российской газете» 1 февраля с.г. 3

1. ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ?

Мы относимся к дружбе народов так же, как и к другим ценностям, доставшимся нам от советской цивилизации: заводам, нефтяным скважинам, газопроводам, ракетам, плотинам… Пользуемся, пока они вдруг не начинают ломаться, взрываться, прорываться… Только тогда и спохватываемся: ах, ведь надо ж было чинить, латать, модернизировать – вкладываться! А почему не вкладывались? Экономили, наверное: Абрамовичу – на яхту, а Прохорову на Куршевель копили…

И вот теперь рванула дружба народов. Гибель болельщика Егора Свиридова, застреленного «кавказцем», вывела на площади толпы молодёжи с лозунгами: «Россия для русских!» Отечественные либералы, отбросив ролевые игры в державников и демократов (ради рейтинга чего не сделаешь!), дружно запели свою строевую песню о русском фашизме. Патриоты заговорили о «пробуждении нации». Власть удивилась: почему здоровье русского, невежливо обошедшегося с Кораном, не стоит и десяти копеек, а вот кавказцы, приезжающие вглубь России, позволяют себе такое… Ну, дальше вы помните! Не успели остыть «манежные» страсти, как страну потряс взрыв в «Домодедово». Следы ведут, как обычно, на Кавказ. Мне, русскому человеку, есть что сказать по этому поводу. И я скажу. Но сначала давайте взглянем на происходящее в стране глазами тех, кого при советской власти не слишком почтительно величали «националами».

Россия столетиями была империей. Неважно: царской, романовской или советской, сталинско­брежневской. Да, в какой-то мере это была «перевёрнутая империя», где метрополия жила беднее и бесправнее «колониальных окраин». Но всё-таки империя! Нынешняя Россия, именуясь Федерацией, унаследовала почти всю имперскую проблематику и прежде всего межнациональную, что совершенно нормально. Вон в Бельгии фламандцы с валлонами никак не договорятся, а у нас вместе живут более ста народов, которые сошлись в единое государство разными путями. Одни прискакали как завоеватели, а стали подданными. Другие сами слёзно попросились под крыло двуглавого орла, истребляемые безжалостными соседями. Третьи сопротивлялись, но были покорены и присоединены. Четвёртые вообще не сопротивлялись, а достались вкупе с землями, отвоёванными у других империй, начинавших войну, как правило, первыми. Пятые просто «проснулись» в России, которая расширялась стремительно: многие «сущие в ней языки» стали своего рода архипелагом, затопленным русским потоком, хлынувшим, перевалив Урал, на Восток. Сейчас трудно поверить, но в ту пору русские рожали больше, чем китайцы. Население России и Франции к моменту похода Наполеона было примерно одинаковое, а к концу столетия нас было уже много больше, чем французов.

Подсознательное отношение «малых» этносов к «метрополии» и «имперскому народу» определяется тем, при каких обстоятельствах зажили вместе: волей или неволей, бескровно или с кровью, давно это случилось, как с финно­-уграми, или сравнительно недавно, как с народами Северного Кавказа. Что приобрели, а что потеряли, попав под скипетр. Национальный вопрос, если помните, клокотал во всех бунтах и смутах, потрясавших державу, однако не разнёс её вдребезги, подобно Австро­Венгрии или Османской империи. Почему? Наверное, потому, что почти каждый «язык» имел прежний опыт подчинённого сосуществования с другими, более мощными этносами, входил в другие государственные образования. И на крутых поворотах истории коллективный разум народа подсказывал: а с русскими-то получше будет! От добра добра не ищут!