Литературная Газета 6367 ( № 15 2012)
Шрифт:
Через три дня Куницына в ЦК не стало.
На "его" место сел бывший подчинённый Ф. Ермаш, который тут же положил "Андрея Рублёва" на полку. Вплоть до 1971 года.
Но фильм снят! Он существует! Великий фильм Андрея Тарковского, преобразивший не только отечественную киноэстетику, но и мировую. Слава тебе, Георгий Куницын, вовеки! Твоему мужеству и художественному чутью, всей твоей судьбе, предопределившей выбор! Говорю это я, твой сын, вместо всех тех, кто забыл твой подвиг[?]
И
В 1968году, уже уволенный из "Правды" за то, что единственный (опять единственный!) вступился на редколлегии за Л. Карпинского и Ф. Бурлацкого, Куницын защищает в Институте мировой литературы докторскую диссертацию.
Он ещё не знает, что из ЦК дали команду - валить!
Разумеется, валят. А в зале (пришли поддержать "цекиста-расстригу") - элита кинематографа и литературы, от А. Тарковского и Л. Шепитько до Ч. Айтматова и К. Ваншенкина, человек пятьдесят. И в ЦДЛ, через дорогу, накрыты банкетные столы.
Отец выдерживает удар. Он сгребает в охапку своих гостей, и все идут пировать! Леонид Зорин на торжестве за тамаду. Он вспоминал позже, что это был настоящий пир настоящего победителя! Гости отца, видя, как бодр и весел он сам, развеселились и расшутились настолько, что опоздавшие с порога кидались поздравлять Георгия с удачной защитой, а Марк Донской, пританцовывая у них за спинами, держа два больших пальца кверху, в восхищении восклицал: "Вот такая мизансцена! Вот такая мизансцена!"
Через два года отец защитит эту диссертацию в другом институте. Правда, научным оппонентом его будет Сергей Герасимов, а он, как известно, счастливчик. Тарковский придёт и в этот раз. Он встречается с отцом и приходит в дом вплоть до своего отъезда в Италию. Позже светлая дружба свяжет Куницына и со старшим Тарковским, прекрасным Арсением Александровичем. Лягут они оба в переделкинскую землю почти рядом[?]
В 1977-м "накрученный" из ЦК и Минкульта научный совет Института истории искусств по-холопски не утвердит Куницыну переаттестацию. Он придёт забрать документы и узнает, что этот самый совет заседает в данную минуту. Войдя в зал, попросит слова и в затаившейся тишине спросит учёный люд: "Скажите, есть ли в этом зале хоть один человек, который не уважает меня?" Зал с облегчением зашумит: "Что вы, что вы, Георгий Иванович! Уважаем! Очень!"
И, выдержав паузу, отец скажет: "А я вас, господа, глубоко не уважаю! И больше в этих стенах ноги моей не будет!" Сойдёт с кафедры и в мёртвой тишине покинет зал.
Это ли не победа? Такие поступки входят в легенды. Игорь Виноградов свидетель, он видел. И я ему завидую!
Окончательно изгнанный из официальной научной среды, безработный доктор философских премудростей, Куницын выворачивает наизнанку и это "поражение", превращая в триумф.
Он читает лекции в Институте им. Гнесиных, в Литинституте и на ВЛК, которые собирают студентов со всей Москвы. В набитых
Заявляя, что "марксизм в России начинался со лжи", он разматывает почти детективную историю о том, как Вера Засулич и Плеханов, пойдя, в сущности, на историческое преступление, прячут письмо Маркса, в котором тот прямо заявляет, что писал "Капитал" не для России, а для Западной Европы.
Студенчество отвечает ему взаимностью. Его не отпускают до дверей дома, заваливают цветами, как какого-то "народного". Наверное, потому, что чувствуют: этот не лжёт, не кривит душой, а бесстрашно, на глазах, торит дорогу к правде и истине. А если и заблуждается, то честно, потому что живой.
Однажды в Литинституте, на лекции, некий студент рассудил: "В XIX веке был Пушкин и был Куницын. В XX веке Куницын есть, а Пушкина нет. Значит[?] Пушкины рождаются реже". Отец смеялся до слёз. Любил в компаниях пересказывать этот случай.
Его плотно "пасли", слушали. Он говорил: "Это хорошо, пусть знают, что я о них думаю". И добавлял: "Дальше Сибири не сошлют, а Сибирь - моя родина".
И смотрел в Космос. Ещё в 1977году первым из советских докторов философии начинает сотрудничество с Ф. Зигелем и В. Ажажой. Уфология захватывает до конца дней, выплёскиваясь в собственную концепцию и книгу о космологии[?]
Порой я задумываюсь, почему этот великолепный самородок всё-таки смог себя реализовать в эпоху "тотального коммунистического террора", а в "свободной России" оказался лишним? Не потому ли, что быть свободным и провозглашать свободу - совсем разные вещи?
Отец, тогда, в детстве, я впервые увидел, насколько ты выше остальных людей. Но ты оказался выше и своего Времени. И неизмеримо выше сегодняшнего[?] Спасибо, отец.
Секреты книжной гармонии
Секреты книжной гармонии
КНИЖНЫЙ РЯД
С.С. Водчиц. Книжный дизайн : теория пропорций: Учебное пособие.
– М.: Изд-во МГТУ им. Н.Э. Баумана, 2011.
– 1500 экз.
Имя Степана Водчица хорошо известно в кругах профессионалов книжного дизайна и графического искусства. Он профессиональный дизайнер, журналист, заслуженный деятель искусств Российской Федерации, лауреат международных и всероссийских конкурсов книжной графики. Он же автор множества статей по проблемам графического дизайна; в 1997 и 2005 годах из-под его пера вышли книги об эстетике книжных пропорций, которые были хорошо встречены специалистами, отмечены наградами на книжных конкурсах.