Литературная Газета 6430 ( № 37 2013)
Шрифт:
– Но преимущественно вы пишете на русском?
– В основном да. Я окончил русскую школу, все диктанты, изложения писал на русском языке. Поэтому писать на чеченском литературные произведения мне тяжело. Но чеченским я владею в совершенстве. В нашем доме и дед, и отец разрешали говорить только на чеченском. Именно знание родного языка, нашей истории и традиций позволило мне так и столько писать.
– А мыслите на каком языке?
– Мысли приходят и на русском, и на чеченском. Но как считают читатели, менталитет моих романов национальный. Про меня говорят так: чеченский писатель. И это мне очень нравится. Однако сам сказал бы про себя просто: писатель. Конечно, творческий человек должен быть патриотом и болеть за свою нацию, за свою страну, но надо попытаться подняться выше всяких градаций.
–
– Ну, я не только автор военно-исторических романов, хотя некий крен всё же есть. А что касается темы недавней войны, то куда же деться от истории? Она не может не волновать. Не вспоминать о войне просто невозможно. И когда мне говорят, что писать о ней надо, когда уже всё отболит, отстоится, через 50–100 лет, как, например, Толстой, я не спорю. Но у меня всё иначе: пишу, когда ещё горячо, что называется, с натуры. Многие романы я писал в Шали, где не было света, воды, бомбили… А я писал.
– То есть вы себя ощущаете писателем-реалистом?
– Да, пожалуй. Хотя мне не чуждо и мистическое мироощущение: и в «Доме проблем», и «Учителе истории» есть мистическая струя. Это даёт дополнительное измерение прозе. Ведь многие вещи, происходящие сегодня, в натуральном виде описать невозможно, нужны отстранение, смена угла зрения, а мистическое видение как раз и даёт иной ракурс видения.
– Много ли вам нужно для творчества?
– Поскольку, как я уже сказал, тем для творчества хватает, мне необходимы три вещи: листок, ручка и настольная лампа. И, конечно, вдохновение.
– Один из читательских отзывов на ваш роман «Аврора» такой: «Роман Канты Ибрагимова «Аврора» – важный документ всемирной истории. На мой взгляд, его нужно читать каждому, кто хочет жить в мире». Что для вас было наиболее важным: создать исторически достоверную реальность или следовать художественно убедительной правде вымысла?
– «Аврора» – это документальный роман. Могу сказать честно: после его написания в моей жизни многое изменилось, потому что кое-кому он не понравился… Роман откровенный, современный, написанный с болью. Речь идёт об учёных, которые живут в Грозном, и вообще о ситуации с наукой, сложившейся в нашей стране. Долгое время я боялся за него взяться, всё откладывал на потом. Но когда моя мать лежала в реанимации, а я всю ночь провёл в больнице, меня словно пробила молния – ранним утром вернулся домой и сразу засел за роман. Кстати, очень быстро его написал и тут же вбросил в интернет. Позже появилась книга, была переиздана, вызвала огромный резонанс и большой интерес. А если говорить в целом о соотношении в моих текстах доли достоверности и вымысла, то достоверности всё же больше. С одной стороны, я пишу фактически с натуры, с другой – некоторые вещи, конечно, додумываю. Ведь абсолютно без вымысла художественное произведение не может существовать. Но здесь нужно говорить конкретно: допустим, в «Учителе истории» больше вымысла, а вот в «Сказке Востока» – наоборот, больше реальных фактов, это научный роман, для написания которого мне пришлось работать в архивах, в библиотеках разных городов и стран. Для меня каждая книга – процесс познания, и я пытаюсь добытые знания передать…
– Советская школа перевода за последние 20 лет практически разрушена. Трудно ли сегодня писателю в Чечне переводиться на другие языки, особенно если он пишет на чеченском? На каких языках выходят ваши романы?
– Да, переводческая школа полностью разрушена. Сегодня осуществить профессиональный перевод с чеченского на русский и с русского на чеченский очень тяжело. Всё это делается на голом энтузиазме. На заработок рассчитывать не приходится. Хотя в советское время переводчики зарабатывали не меньше самих авторов книг. И не секрет, что многие национальные классики стали известны благодаря талантливым переводчикам. Государство поддерживало, поощряло переводческую деятельность. Сейчас этого, к сожалению, нет. Такая же ситуация и с книгораспространением. Разве можно найти, скажем, в Удмуртии книгу чеченского писателя и наоборот?.. Государство было заинтересовано в единстве народов СССР. Сегодня тоже много об этом говорится, но в реальности, особенно когда доходит до денег, мало что делается. В целом литературный процесс в стране не на должном уровне. Духовная мощь России – это богатство национальных языков,
– Что, на ваш взгляд, нужно сделать, чтобы исправить ситуацию?
– В принципе писатель должен быть свободным и независимым. Хотя эти понятия во все времена относительны. В то же время литература – составная часть общества, и это общество в лице государства так или иначе должно организовывать, поддерживать и даже где-то контролировать литпроцесс. Вроде так оно и есть: существует Агентство по печати, проходят различные ярмарки, но всё это приобретает местечковый характер: из года в год приглашаются одни и те же литераторы из одних и тех же тусовок, в основном либерального толка. За бортом остаются региональные авторы, писатели-патриоты. В результате картина складывается весьма необъективная. И всё это негативно влияет на литпроцесс. Нельзя сказать, что не появляются молодые талантливые авторы. Они есть. И зачастую их берут под крыло: издают книги, дают премии. Но вот парадокс: читаешь второе, третье произведение распиаренного автора и видишь, что пишет он уже не так хорошо, очевидно под заказ, заранее претендуя на ту или иную премию.
– В России Союз писателей (притом что развелось их видимо-невидимо) давно уже стал организацией скорее номинальной, чем реальной, никакой практической помощи писателям не оказывающей. Какая ситуация в Чечне? Выполняет ли свои функции писательская организация? Помогает ли авторам в издании книг, распространении, организации переводов?
– Во главе любой творческой организации должен стоять авторитет, личность, уважаемая и обществом, и государством. В таком случае больше шансов добиться какой-либо помощи. Могу сказать, что нашему Союзу писателей глава республики последние годы оказывает ощутимую поддержку. Было издано 70 авторских книг, причём писателей не только северокавказских, но и из других республик. Кстати, если говорить конкретно о Чечне, то у нас в последние 10 лет наблюдается всплеск литературного творчества. Появилось очень много талантливых новых имён… Также Союз писателей разрабатывает множество проектов: организует творческие вечера, принимает в Грозном делегации писателей из других республик, ежегодно осенью проходят Дни русской литературы. В этом году планируем провести кавказские Толстовские чтения.
– Как известно, культура – рельсы политики. На ваш взгляд, способно ли искусство, личные писательские контакты и творческий диалог сделать общее историческое пространство России и Чечни более дружелюбным?
– Именно искусство и способно. И конкретно – литература. Все беды оттого, что мы друг друга не читаем, не слышим. Литературный процесс не развивается сам по себе: им надо заниматься. Если не продвигаются книги наших авторов, то ниша заполняется западной и восточной литературой, увы, не самого высокого качества. Конечно, необходимо общение, личные встречи писателей. Главная цель – сохранить общее духовное богатство страны. В этом и есть национальная идея – сбережение народов, сбережение языков, сбережение культуры.
– А какой из своих романов вы хотели бы выделить, какой больше всего любите?
– Мне часто задают этот вопрос. Отвечаю: как дети – все любимы. Но, конечно же, есть и особое отношение. В первую очередь к роману «Седой Кавказ», потому что он где-то автобиографичен и писал я его очень тяжело, трудное было время. А роман «Детский мир» – как покаяние за мою вину, за нашу общую вину и трагедию. А вот «Академик Пётр Захаров» – как наказ отца.
Беседу вела Анастасия ЕРМАКОВА
Три обязательных вопроса:
– В начале ХХ века критики наперебой говорили, что писатель измельчал. А что можно сказать о нынешнем времени?
– Начало XX века – это кризис в России: и политический, и экономический, и социальный. Разумеется, в такой ситуации можно было говорить, что писатель измельчал. Ибо состояние литературы определяется состоянием общества. Сейчас ситуация в принципе сходная. Правда, происходит это не оттого что нет идей – книг издаётся и покупается предостаточно, – а от большого количества массовой литературы, заполонившей прилавки магазинов. Я вот часто захожу в книжные магазины Москвы, покупаю книги, о которых был много наслышан. И чаще всего они меня разочаровывают. По-настоящему хороших авторов и книг мало, они тонут в море ширпотреба, поэтому и создаётся ощущение, что писатель измельчал.