Литературная Газета 6434 ( № 41 2013)
Шрифт:
Когда над моей головой появилась трещина, я упёрся в потолок плечами и ловко забросил руки за шею.
«Всё на мне держится, - подумал я. – Вот так на минутку отойдёшь – и всё. Крышка. Конец цивилизации. Выскочить не успеешь. Потом не раскопают...»
Как всегда, мои размышления были прерваны её появлением.
– Милый, – сказала она, подойдя ко мне и обняв за талию. – Скажи мне честно, ты меня любишь?
– Пожалуйста, не подходи так близко. Разговаривай издали, – попросил я. – Могу не выдержать, и тогда всё. Костей не соберём!
– Пусть будет всё! И пусть не соберём костей! – решительно сказала она. –
– Потому что ты только о себе заботишься, – заметил я с укором, – а я, между прочим, ещё о других думаю.
– Что же, ты должен один за всех отдуваться? – сказала она с чисто женской непосредственностью. – Совсем люди совесть потеряли! Пусть тебя сменят! Хотя бы на время!
– Ничего не выйдет, – сказал я, прикинув возможности моих коллег. – Не выдержат такого напряжения. Молоды ещё. Не та закваска.
– И сколько же ты будешь так стоять? – спросила она, всхлипнув.
– Сколько надо! – успокоил я её. – Не беспокойся. Выстою.
– У тебя не будет даже свободной минутки?
– Ни одной! – поспешно ответил я.
– И до сих пор не было?
– Нет.
– Что же, ты вообще с места не сходишь?
– Никогда!
Она посмотрела на меня с едва уловимыми признаками некоторого презрения.
– И как же ты... это... вообще?
– Терплю, – сказал я, покраснев от напряжения. – Тебе этого не понять. Мы слишком разные люди.
– Ну что ж, прощай! – сказала она и пошла к двери.
Навстречу ей устремилась шумная компания любознательных людей во главе с седым экскурсоводом.
– Вот! – сказал седой экскурсовод, приставив ко мне длинную указку. – Какие будут вопросы?
– Вопросов не будет, – поспешили заверить его потрясённые экскурсанты.
После экскурсантов меня посетили два деятеля, из которых один был особенно в большом долгу перед другим и перед всеми остальными. Он решил писать с меня художественное произведение и долго расспрашивал, почему я до сих пор не надломился.
После деятелей ко мне постучалась группа инструкторов, которые долго учили меня, как правильно стоять в данной ситуации. После инструкторов были звонок из министерства, репортёр из хроники и представитель телевидения.
Затем появились два незнакомых с большим ящиком.
– Это вам, – сказали они, вежливо попросив расписаться.
Одной рукой я осторожно вскрыл сопроводительное письмо и ахнул.
«Дорогой друг! – прочёл я. – Наш коллектив сконструировал и изготовил для тебя уникально-экспериментальное устройство в виде специальной подпорки, которая облегчит твой тяжёлый и напряжённый труд».
Я попросил благодетелей вскрыть ящик и показать мне изобретение. Когда они ушли, я осторожно пододвинул его на своё место, упёрся им в потолок, закрепив основание, и, не веря своим глазам, потрясённый, отошёл в сторону.
Затёкшие плечи приятно заныли. Но именно в этот момент за дверью послышались приближающиеся шаги. Я смахнул набежавшие слёзы, грустно вздохнул, последний раз сладостно потянулся и, судорожно выбив подпорку, занял своё прежнее место. Я не мальчик, чтобы менять профессию в сорок лет.
Марк ЗАХАРОВ
Теги: Марк Захаров , режиссер , юмористические заметки
Время Стругацких
В
– Вы работаете в кино, на телевидении, в театре, теперь и на радио. Нравится ли вам работать у микрофона? Некоторые называют радиотеатр особым жанром искусства.
– Я так не думаю. Но тем не менее у микрофона человек преображается. Уходит ответственность за внешний образ, которую несёт артист перед зрителем. Появляется возможность углубиться в роль, не обращая внимания на то, как выглядишь. Можно больше уделить внимания авторским интонациям. Актрисы в возрасте у микрофона превращаются в девочек, артисты меняют амплуа, характеры. Играют то, что они никогда бы не сыграли на сцене.
– А что вам дала работа на радио?
– Я благодарен радиотеатру, но с довольно неожиданной стороны. У меня не хватает времени на чтение. А работа над ролями на радио – хорошая возможность обратиться к замечательной литературе, узнать новое, переосмыслить прочитанное ранее. Так было и со Стругацкими. Мне, да и остальным тоже, пришлось освежать в памяти то, что читали в юном возрасте. Работалось нам очень весело. В тексте часто попадалась научная терминология. Произносить сложные умные слова нам зачастую помогали своеобразные мимика и жесты. Мы все едва сдерживали смех! Хорошо, что это была радиозапись! С другой стороны, могла бы выйти замечательная комическая миниатюра. Эту повесть уже экранизировали когда-то, на мой взгляд, не очень удачно. В прошлом году мы с Андреем Паниным незадолго до его гибели обсуждали возможность новой постановки. Повесть-то замечательная, очень актуальная.
– Вам не кажется, что искусство всё же в долгу перед Стругацкими, не так уж часто к ним обращаются?
– Я уверен, что Стругацкие – это навсегда! Но, наверное, время диктует интерес к ним. Внимание проявляется какими-то этапами[?]
– То есть сейчас наступает новый этап, а теперь вот радиосериал…
– Думаю, да. Показателен последний Московский кинофестиваль, где первые призы получили восточные картины, не развлекательного характера, иногда жёсткие и жестокие, но заставляющие думать. Публика становится более серьёзной. Время развлекухи, надеюсь, проходит, а значит, наступает время таких писателей, как Стругацкие. К тому же, иногда закрадывается мысль, а всегда ли современные учёные знают, к чему ведёт их открытие? Может быть, участившиеся природные бедствия и есть предостережение Природы о том, что человечество движется не совсем в правильном направлении? А ведь именно об этом и говорится в повести «За миллиард лет до конца света»!