Литературная Газета 6440 ( № 47 2013)
Шрифт:
Нынче партию сочинить несложно, оттого их наплодили десятки. Но как подумаешь: а какая же заслуживает того, чтобы в неё можно было бы вступить – не видишь ни одной.
Как же преодолеть нарастающую аполитичность россиян? Как решить эту задачу, кажущуюся совершенно нерешаемой? Какие доводы могут убедить граждан активнее переживать за судьбу общества на разных его уровнях – от своего дома до всей страны?
Но кого действительно по-настоящему волнует проблема аполитичности? Интеллектуалы наши далеки от задач по оптимизации социума. Кто сегодня искренне и бескорыстно ломает головы над этим?
Яростной критики власти навалом. Но язвительного скепсиса в ответ на идею, что общество
Явно проявляется тенденция дальнейшей деполитизации – и в СМИ, и в социальных сетях сильны мнения, что ничего не изменить.
Нет, само собой точно не получится. Попутный ветер помогает только тем, кто знает цель, к которой он стремится.
А я вот давно мечтаю о политической партии под названием «Здравомысленный союз», который бы объединил людей на одном практичном принципе – здравом смысле.
И не надо изобретать никаких специальных идеологий. Просто все проблемы стремиться решать здраво и без обмана. И чтобы её кандидатов нельзя было заподозрить во вранье и воровстве.
Понимаю, что здравый смысл каждый понимает по-своему. Что и вокруг него будет немало споров. Но пусть уж будут споры (опять же здоровые!), чем аполитичное равнодушие.
Понимаю, есть уйма препятствий в осуществлении подобной затеи, кажущейся полной утопией. Но уж лучше такая утопия, чем реальность с виртуальными партиями.
Без идеалистических утопий общество тянет в безудержное стремление только лишь к «хлебу и зрелищам».
Теги: демократия , выборы
Единый – не единственный
Создание "единого учебника истории" по-прежнему активно и горячо обсуждается в печати, теле- и радиоэфире и в обществе. Во-первых, весьма профессиональный и непростой научно-издательский проект используется как возможность «поговорить о политике». Во-вторых, на самом деле до сих пор неясно, что собой будет представлять «единый учебник».
Крепкое слово - «единый». Сидит в памяти формула – «За единую и неделимую Россию», как не забываются и строчки из Государственного гимна СССР: «Единый, могучий Советский Союз». Но в преломлении к учебникам истории всё не так просто, как в отношении единого проездного на все виды городского транспорта.
Понятие это стало сейчас заметной фигурой политического языка, а сам проект – государственной кампанией. Как в былое время продовольственная программа или БАМ, ускорение и гласность, а ещё недавно – модернизация всего и вся. Наверное, поэтому о перипетиях вокруг проекта, которым интересуется даже президент страны, мы чаще узнаём не из научно-исторической или педагогической прессы, а из выпусков топовых теленовостей или ток-шоу.
Определение «единый учебник» рождает в воображении образ некоего монументального фолианта на все случаи жизни для всех школьников и для всех поголовно студентов. Единый же! Хотя, и об этом было заявлено в самом начале проекта, правильнее говорить не о «едином учебнике», где всё расписано от и до и шаг в сторону – расстрел, а о линейке учебников. Один комплект – для школы, от пятого и до выпускного класса, несколько комплектов для вузов, техникумов и училищ – в зависимости от их специализации. А вот созданы и выпущены они будут с опорой на общий концептуальный стандарт, обсуждение которого продолжается в прессе и на совещаниях – публичных и
Проект, мягко говоря, сильно нервирует либеральную интеллигенцию, которая, как известно, ратует за разноголосицу мнений до той черты, за которой у неё уже не останется монополии на истину в последней инстанции. По мнению таких критиков, единый учебник – очередной шаг к авторитаризму.
Между тем проходящее (и прямо скажем, не требующее особой спешки) обсуждение стандарта показывает, что «авторитарные тенденции» не в особой чести у разработчиков «Концепции нового учебно-методического комплекса по русской истории». Скажем, среди тезисов, посвящённых истории 1960–1980-х, есть строки о диссидентах и правозащитниках. В последние десятилетия нам усердно навязывали героику диссидентского движения, но это явление наверняка требует более обстоятельного, взвешенного и объективного подхода. Как и оценка личностей, подобных А.Д. Сахарову, – надо видеть их во всей полноте.
Как, например, и главные линии брежневского двадцатилетия – международную (успехи в разрядке) и энергетическую (создание колоссальной нефтегазовой отрасли). Всё это пока намечено пунктирно. А ведь за ними не только героика и трудовой энтузиазм рабочих и инженеров, организаторов производства, мудрость советских дипломатов, но и определённые стратегические просчёты, которые сказываются до сих пор.
Невозможно обойти вниманием ещё одну важную тему. Речь о том, что не прекращаются попытки разжаловать Октябрь 1917-го, бесспорно повлиявший на весь ход мировой истории, из социальной революции в банальный политический переворот. К чему это? Ведь от бездумной и политически тенденциозной расправы над Октябрём (со всеми его трагедиями) – полшага до лживой и нежелательной для нашей страны и народа трактовки хода и исхода Великой Отечественной и всей Второй мировой войны. Ещё одна козырная карта, которая будет подарена известным силам в странах Балтии и на западе Украины, чтобы в очередной раз представить Россию жестоким оккупантом, преступным государством.
Излишнюю склонность к политкорректности проявляют пока авторы концепции в трактовке татаро-монгольского ига. Опора на разносторонний статистический материал, достижения и выводы археологической науки в концепции и вовсе не намечены.
Куцым представляется на данный момент список персоналий, о которых пойдёт речь в учебниках. Скажем, среди них можем обнаружить Полада Бюль-Бюль оглы и даже Г. Хазанова, но не отыщем, например, В. Сухомлинского, К. Шульженко, С. Образцова... Историю высокой и массовой культуры нельзя обходить, проявляя при этом взыскательность. Но творцов научно-технического прогресса и просветителей вряд ли правильно задвигать на дальний план. Похоже, что историки черпают знания о культуре и научных прорывах словно бы из глянцевых журналов. Судя по всему, мы не найдём в учебниках даже намёка на серьёзный анализ роли пролетариата в общественных процессах или выверенных рассуждений о собственности на средства производства. Всё это не тема? Долой? Забыть?
Но откуда столь некритичное приятие сиюминутной конъюнктуры? Почему историки не вправе дать объективную оценку неоднозначным процессам в современном экономическом и социальном развитии? Если, например, нарастающий (в том числе по объективным причинам) примат сервиса над производством ведёт к контрпросвещению – неужели мы обязаны мириться с этой деградацией, даже не пытаясь осмыслить её истоки и последствия? Исследование, если оно претендует на глубину и научность, не вправе слепо пропагандировать какие-то тенденции лишь потому, что они модны и сегодня у всех на слуху. Линейка учебников пишется не на один сезон и даже не на пятилетку. По крайней мере хочется, чтобы так было.