Литературная Газета 6451 ( № 8 2014)

Литературная Газета Литературка Газета

ПОЭЗИЯ

Иван Бунин. Стихотворения в 2-х томах. – СПб.: Издательство Пушкинского Дома; Вита Нова, 2014. – 544 с. – (Серия: Новая библиотека поэта). – 1000 экз.

Бунин остро переживал, что современники чтили в нём прежде всего прозаика, и сам себя считал в первую очередь поэтом. И вот перед нами наиболее полное и в то же время первое научное собрание поэтического наследия И.А. Бунина. Оно сопровождается очерком биографии и поэтического творчества нобелевского лауреата, а также полным текстологическим анализом его стихотворного наследия. В примечаниях указаны все значимые прижизненные публикации, приведены все пометы и правка из авторских экземпляров всех сборников и томов собраний сочинений, уточнена датировка множества стихо­творений, процитированы

наиболее интересные отклики критиков и т.д. Сегодняшнему читателю предлагается увидеть поэзию Бунина глазами его просвещённого современника. Настоящее издание призвано устранить до сих пор сохранившуюся деформацию восприятия, расставить более точные акценты и заново открыть творчество одного из лучших лириков рубежа XIX – начала XX века.

БИОГРАФИИ

Ксения Атарова. Лоренс Стерн. Жизнь и творчество. – М.: Б.С.Г.-Пресс, 2014. – 416 с.: ил. – 3000 экз.

«Стерн несравненный!» – писал о нём Карамзин. «Я часто вспоминаю об этом человеке, которому обязан столь многим», – признавался Гёте. «Несносным наблюдателем» называл его Пушкин. В России не было биографии Стерна. Теперь стараниями англиста Ксении Атаровой она появилась. Местами эта книга производит гнетущее впечатление. Не потому, что дурно написана, – Атарова пишет легко и внятно. Угнетает атмосфера бедности и нездоровья, в которой прошло детство Стерна, а отчасти и вся жизнь. Высокая детская смертность. Пришедшие в упадок благородные семейства. Душевное нездоровье жены писателя. Разлука с дочерью. И на фоне всего этого – книги Стерна, смешные настолько, что сам Теккерей назвал его «шутом»; всегда потаённо-грустные. Исследование Атаровой – не просто биографическое, но и литературоведческое, а отчасти и источниковедческое; оно будет интересно широкому кругу читателей.

МЕМУАРЫ

Валентин Осипов. Корифеи моего времени. Свидетельства очевидца. – М.: Русский раритет, 2013. – 640 с. – 1000 экз.

Необычность мемуаров В. Оси­пова, биографа М.А. Шолохова, лауреата Всероссийской Шолоховской премии, в том, что это не отчёт автора, отдавшего 60 лет своей жизни журналистике, книгоизданию и литературе. Мемуарные портреты авторитетных для него современников и живые факты из недавней истории культуры В. Осипов начал публиковаться с конца 90-х. Воспоминания о С. Конёнкове, М. Шагинян, Л. Леонове, С. Рерихе, Д. Лихачёве, И. Ефремове, правнуке Пушкина – Г.Г. Пушкине, Л. Гудиашвили, Я. Смелякове теперь собраны в единый свод. По фотографиям на обложке можно судить, что герои книги – действительно лучшие люди своей эпохи. Михаил Шолохов и Константин Симонов, патриарх Алексий и Виктор Астафьев, Сергей Михалков и Юрий Гагарин. В книге пять разделов с 55 именами и 49 событиями и альбом шаржей. Книга особенно будет полезна тем, кому интересно, как развивалась культура нашего народа в советский и постсоветский периоды.

ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Станислав Востоков. Фрося Коровина. – М.: Клевер-медиа-групп, 2014. – 112 с. – 3000 экз.

Девочка с красивым русским именем Евфросинья – «настоящая русская баба» – живёт в деревне Папаново с бабушкой, «крепкой старухой», которая не может представить своего существования без земли. Это немудрящая, тёплая и добрая история о родных корнях, о колоритных деревенских типах – чуточку идеалистическая, в нужной мере сказочная и всё же вполне (для детского чтения) достоверная, рассказанная с мягким юмором. Злодей на всё Папаново один – «принципиальный пьяница» Никанор, да и он такой нелепый и несчастненький, что его хочется пожалеть. Зато все ребята в книжке – молодцы, храбрецы. Даже если они не всегда слушаются старших и частенько получают в школе «троечки». Но деревня – она такая: приучает детей к самостоятельности. Что бы ни случилось, девочка Фрося Коровина, праправнучка знаменитого столяра Фёдора Коровина и внучка замечательной бабушки, никогда не потеряет друзей и своей жизнерадостности. А читатели не только познакомятся с её приключениями, но и узнают кое-что о северном деревянном зодчестве.

Настоящее не может быть модным

Фото: ИТАР-ТАСС

Год культуры Третьяковская галерея начала фундаментально: к 130-летию со дня рождения Зинаиды Евгеньевны Серебряковой (1884-1967) устроена

выставка её работ, выполненных в эмиграции и никогда прежде не показывавшихся в России. Более 70 произведений прибыли в Москву из Парижа лишь на полтора месяца.

Её первая персональная выставка в СССР состоялась 50 лет назад, в 1965–1966 гг., за год до смерти. Тогда её французские работы побывали в Москве, Киеве и Ленинграде, и большинство из них приобрели крупнейшие музеи страны, в частности, в Третьяковскую галерею поступила серия пастелей. Но целиком эмигрантский период творчества Серебряковой долгое время был у нас малоизвестен. Нынешняя экспозиция "Зинаида Серебрякова. Парижский период. Александр и Екатерина Серебряковы", составленная из произведений, хранящихся в семейной парижской мастерской, частных коллекциях и собрании Fondation Serebriakoff, целиком заполнила выставочное пространство Инженерного корпуса ГТГ.

Серебрякова принадлежит блестящей плеяде мирискусников, точнее – «второй волне», и её публичный дебют в 1910 году на VII выставке Союза русских художников стал триумфом – «За туалетом. Автопортрет» (1909) был приобретён Советом Третьяковской галереи и вошёл в постоянную экспозицию музея. Затем она участвовала в нескольких сборных показах, а потом случилась революция – и мир перевернулся[?] Спустя несколько лет Серебрякова писала из Парижа: «…ведь у вас моё искусство теперь никому не нужно! А сил нет больше приспособиться к «новому» искусству. И вспоминаю свои надежды, «планы» молодости – сколько хотелось сделать, сколько было задумано, и так ничего из этого не вышло – сломалась жизнь в самом расцвете…»

С младых ногтей представительница прославленной художественной династии Бенуа-Лансере впитала в себя любовь к искусству, искреннее желание служить ему. За самозабвенную преданность, вероятно, само искусство одарило Серебрякову выдающимся талантом и в минуты отчаяния, которых в её жизни было слишком много, всегда предоставляло своей жрице надёжное убежище. Помимо воли сложилась её эмигрантская судьба: когда не было денег на краски и бумагу, Серебрякова в 1924-м решила поехать во Францию в надежде устроить выставку, получить заказы, поправить финансовое положение семьи, но вернуться на Родину так и не смогла. Отлучённая от матери и двух детей (младшие Александр и Екатерина впоследствии сумели перебраться в Париж к матери, а Татьяна и Евгений остались с бабушкой и встретились с мамой почти через 40 лет), в безденежье и без перспектив, она рисовала каждый день, каждую минуту, забывая о голоде, боли, тоске – рисовала прекрасный мир, населённый прекрасными людьми.

На выставке в ГТГ развёрнут мир без боли, страданий, лишений, революций, войн. Самобытный и неповторимый серебряковский стиль сочетает в себе эстетическое качество изображения, виртуозную технику, оптимистическое начало и неистребимый романтизм. В 1926 г. художник возвращается к своему знаменитому циклу, исполненному ещё на родине, создав триптих «Баня». Он представляет ещё одну постоянную тему Серебряковой – монументальные идиллические образы крестьян, когда-то вдохновившие юную художницу на полотнах Венецианова. Античные образы граций, воскресшие в эпоху Ренессанса, здесь олицетворяют не только рафаэлевские красоту, изящество, радость жизни, но и русскую духовность, нравственную чистоту, умиротворение. Фигуры в полный рост выписаны маслом, и жанр «ню», по собственному признанию Серебряковой, всегда более удавался ей, нежели цветы, хотя в экспозиции много и натюрмортов – с овощами, рыбой, фруктами и цветами.

Будничные, сонные виды Парижа, Бретани, Анси, Корсики, Ниццы и жаркого Марракеша (куда Серебрякову дважды, в 1928 и 1932 гг., отправлял меценат, бельгийский барон Броуэр с тем, чтобы она пополняла его частную коллекцию) – отстранённо зафиксированная действительность, не загромождённая эффектными ракурсами или новаторскими приёмами живописной техники: «…Как ужасно, что современники не понимают почти никогда, что настоящее искусство не может быть «модным» или «немодным», и требует от художников постоянного «обновления», а по-моему, художник должен оставаться сам собой!» Реализм Серебряковой близок неоакадемическому направлению и, пожалуй, только световой и цветовой аспекты выказывают приверженность художника модернизму. В предлинном портретном ряду смуглых марокканцев в традиционных одеждах мы видим вполне обыкновенных людей: они приветливы, улыбчивы, скромны, просты, обаятельны. А женские и детские образы, воспевающие счастье материнства и прелесть ребёнка, – одна из главных тем в творчестве Серебряковой – приобретают на марокканской земле наднациональное, общечеловеческое звучание. Северная Африка могла быть передана более экзотично и декоративно, однако художник деликатно находит в ней свою естественность и правду, когда «оформительство» излишне. Большинство из этих работ, выполненных пастелью и темперой, этюдные, незавершённые, видна в них быстрота исполнения – это выхваченное из жизни, остановленное мгновение, потому что в следующую секунду картинка будет уже другой.