Литературная Газета 6455 ( № 12 2014)
Шрифт:
Известно, что этот спектакль – авторемейк постановки начала 90-х, когда режиссёр работал в вильнюсском театре. Если допустить, что любой ремейк – метафизический памятник первоисточнику и его творцу, то возрождение собственной работы – памятник самому себе.
Поневоле задумаешься: а зачем надо было заводиться с такой старой вещью? Зачем вообще вводить в репертуар ветхозаветные постановки, столь мало созвучные нашему времени?..
В афише Вахтанговского на апрель видим: «Пристань», «Отелло», «Посвящение Еве», «Окаёмовы дни», «Мадемуазель Нитуш», «Евгений Онегин», «Дядюшкин сон»
Всё проверенное временем, качественно-нейтральное, но почему театр упорно обходит стороной современных авторов, пишущих о современном срезе жизни? Конечно-конечно, Пушкин и теперь живее всех живых, до него далеко, так что же? Ставить только безопасных классиков в современной трактовке? Но отдавая должное драматургической манере, языковым средствам, прикасаясь к умиляющей старинной проблематике, понимаешь, что, как ни осовременивай, всё это очень далеко от сегодняшних реалий. Хочется ходить в театр, а не в музей театрального искусства.
Отчего не попробовать дать зрителю острую постановку? Может, ему понравится? Я не имею в виду непременно политику, историю мятущегося крымчанина, переставшего метаться в результате горячей любви к россиянке. Социальной остроты сейчас пытаются достичь лежащими на поверхности способами: вербатимы, сюжеты о наркоманах/неформалах/фашистах, еврейский вопрос вот всегда давал пищу для условного заострения. Не в традициях Театра им. Вахтангова обращаться к вербатимам, для экспериментов у него есть Первая студия, но и там – только достойная классика, Аристофан, Метерлинк, иные переводные пьесы, да и не об экспериментах речь…
Складывается ощущение, что Римаса Владимировича не очень-то и волнует современная жизнь России, её противоречия, радости и беды.
Можно ли это считать недостатком выдающегося литовского режиссёра, гражданина республики, порвавшей в 1991 году связи с Россией и вступившей в блок если не враждебных, то неприязненно настроенных государств? Нет, для литовского режиссёра это естественно. Но для художественного руководителя вахтанговского коллектива, являющегося одним из крае-
угольных камней культурной жизни России, определяющего состояние российского театра, – безусловно, недостаток, и очень серьёзный. Справедливости ради добавлю, что подобной отстранённостью страдают и многие доморощенные худруки. И качественные изменения в настроениях российского общества после воссоединения с Крымом выводят проблему из плоскости прикладного вопроса искусства на государственный уровень.
Театр должен интересоваться судьбой своего народа.
Алёна БАШКИРОВА
Теги: Театр им. Вахтангова
Классике нужна охранная грамота
Народному артисту России Юрию Васильевичу Горобцу исполнилось 82
"ЛГ"-Досье»
Юрий Горобец родился 15 марта 1932 года в городе Орджоникидзе. В 1955 году окончил ГИТИС. По распределению работал в Театре им. Волкова в Ярославле, затем три года - в Одесском русском драматическом театре. В 1961 году приехал работать в Москву в Театр имени Пушкина. С 1989 года актёр МХАТ имени Горького. В кино с 1959 года, сыграл более шестидесяти ролей.
– Поздравляем, Юрий Васильевич!
– Спасибо, вон уже сколько лет, подсчитать стыдно[?]
И давно меня мучит вот какой вопрос: вседозволенность в обращении с классикой. Возьмём «Руслана и Людмилу», «Евгения Онегина». Что там происходит, в этих новых постановках? Пьяная Татьяна пишет Онегину письмо; Людмила лежит на массажном столе в притоне у Черномора, массажист её трёт, а она арию поёт. Ленский стреляет по пьянке. Ведь что молодёжь подумает, посмотрев такую версию: мало ли что по пьяни бывает, неосторожное обращение с оружием, где тут трагедия?
– Не только Пушкина, Чехова с Гоголем тоже любят интерпретировать.
– О, что с «Дядей Ваней» делают! Астров… свистну сейчас, чтоб не ругаться ( свистит )… к Елене Андреевне, с расстёгнутой ширинкой; профессор задирает свою ночнушку, демонстрирует мужское достоинство. Кто это право дал? Никто не давал, они и не спрашивали, а просто взяли.
– Многие считают, что таким образом происходит развитие театра, он ведь не может стоять на месте.
– Развитие, движение вперёд должно быть и всегда было. В живописи были Моне, Ван Гог, потом Пикассо, Дали, Малевич в конце концов. Футуристы, всем было что сказать, какое-то новое слово. Ну а если Венере руки оторвали, это что, тоже движение вперёд? Давайте всем головы поотрываем.
Делайте, двигайтесь, создайте что-то действительно новое!.. Кишка тонка.
Станиславский в своё время новое слово сказал. Сейчас говорят: Станиславский не нужен, устарел. Как может устареть алфавит?!
Страшное преступление происходит! И прикрывать это тем, что, дескать, всё должно двигаться, не стоять на месте, искать и находить новые формы, новые решения – это конечно!.. Вот как Серебренников, Богомолов, литовские режиссёры делают. Я смотрю, самая режиссёрская нация – литовцы. Я с ними, когда работал в Белоруссии, по-соседски много снимался, хорошие они ребята, хорошие артисты, но очень плохо относятся к нам.
– В Москве сейчас действительно много постановок литовских режиссёров, вы что-нибудь смотрели в последнее время?
– Что вы, я больше не хожу в театры. У меня же там разрыв сердца будет! Даже к однокурснику Захарову давно уж не хожу, как узнал, что там с Аркадиной-Чуриковой на авансцене тешатся… Довели зал до того, что ему это нравится! ( Помолчав. ) Есть ещё, правда, люди, которые и в консерваторию ходят!
– На таких спектаклях всегда аншлаги, соответственно прибыль…