Литературная Газета 6455 ( № 12 2014)

Литературная Газета Литературка Газета

– Ладно, не будем ссориться, – вытирая слёзы, попросила Валентина. – Пойдёмте ужинать. Дети за стол! Папа голоден.

Иннокентию хотелось праздника. Но праздник не получился. На душе скребли кошки. Валентина сидела грустная и шампанское лишь пригубила. Мазини, подбадривая себя, залихватски осушил залпом полный бокал и принялся рассказывать, как он обставил своих соперников. Валентина делала вид, что внимательно слушает, но сама думала о своём, и получалось, что Иннокентий развлекает самого себя.

Нервное напряжение

сказалось, и глаза победителя стали закрываться. Мазини, на ходу раздеваясь, прошёл в спальню, рухнул на супружеское ложе. Проснулся среди ночи. Стояла звенящая тишина. Он протянул руку в сторону жены, но ладонь нащупала лишь смятое одеяло. Иннокентий двинулся по квартире в поисках Валентины. На кухне никого не было. Он всласть попил компота и двинулся в сторону детской, но по дороге услышал, что из его кабинета-приёмной доносятся какие-то звуки, аккуратно приоткрыл дверь.

Перед иконами, которые Мазини развесил, чтобы убедить клиентов в связях с высшими силами, на коленях стояла Валентина и истово шептала:

– Господи, спаси мою семью, вразуми моего мужа. Останови его, Христа ради! Не дай нам погибнуть!

Говорила Валентина монотонно, тихим голосом, но с необычайной силой. Шёпот заполнял комнату до краёв. Жена была в полупрозрачной ночной рубашке. Из-под округлых ягодиц трогательно выглядывали босые розовые ступни. Она мерно отбивала поклоны, и, когда голова склонялась, то волосы, в свете дрожащей свечи, рассыпались золотым веером по полу.

Несколько секунд Мазини не мог прийти в себя от завораживающей картины, но постепенно его взгляд сосредоточился на просвечивающих сквозь сорочку аппетитных формах супруги. Он почувствовал непреодолимое желание и нетерпеливо кашлянул. Валентина испуганно ойкнула и растерянно поднялась с колен. Дрожащий свет свечи, пронизывающий ночную рубашку, ещё больше возбудил Иннокентия.

– Ну, что ты? Всё будет хорошо. Не пугайся.

Он обхватил её за талию и почувствовал, как под рукой дрожит горячее тело. Крепко прижал к себе и нетерпеливо прошептал:

– Теперь не убежишь от меня.

– Не надо, Кешенька, давай спать, – жалобно проговорила Валентина.

По голосу он понял, что жена заплакала, и это завело его ещё больше.

– Надо, ещё как надо, – срывающимся голосом прохрипел он и, задрав до подмышек рубаху, повалил её на диван, на котором осматривал посетителей и творил над ними магические пассы.

Валентина лежала бездвижно, беззвучно текли слёзы, мокрый холод которых зашедшийся в неистовстве Иннокентий ощущал на своём лице. Наконец он, как зверь, истомно простонал и, обессиленный, отвалился навзничь. Хотел напоследок сказать супруге что-то ласковое, но сознание его спуталось, и он сыто захрапел.

Проснулся Иннокентий поздно. В квартире никого не было. Он плотно позавтракал. Допивая приторное какао, вспомнил о лёгком ночном приключении

и плотоядно ухмыльнулся – не истрачена ещё силушка!

В приподнятом настроении Иннокентий вышел на улицу и оторопело остановился. Перед подъездом стояла потрёпанная иномарка. Опершись тощим задом на капот, перед ней вальяжно покуривал горбоносый.

– Отдахнул, дарагой? Тыпер прынымаемся за работу.

Ноги у Иннокентия стали ватными, во рту пересохло.

Надо отметить, что Кеша был человеком впечатлительным и с лёгкостью убеждал в желаемом в первую очередь самого себя. О вчерашней поездке он не забывал, но неприятные воспоминания покрылись туманной завесой и представлялись недоразумением.

– Садысь, уважаемый. Едэм новый объект осматривать.

Вечером Иннокентий, вконец измотанный и раздавленный встречей с гоп-компанией, шёпотом рассказывал о произошедшем Валентине. Та смотрела на мужа полными ужаса глазами.

– Понимаешь, они всё равно попадутся. А я пойду как соучастник, а то ещё хуже – как организатор. Они полные идиоты – верят каждому моему слову, считают, что мои предсказания – гарантия их безопасности.

– Объясни им, что ты можешь ошибиться.

– Я пытался намекать, что гарантий не даю, но они не верят и грозят зарезать.

– Чувствовала, предупреждала тебя. Вот и пришла беда.

Валентина утёрла слёзы, вся подобралась, черты её лица обострились. В голосе зазвучала непреклонная уверенность.

– Надо идти в полицию. Это единственный выход.

– Ты что, ментов не знаешь? – отчаянно замахал руками Иннокентий. – Пропал я.

– Другого пути нет. Не решишься – погубишь себя и семью.

– Дура, – взвизгнул Мазини, – своими руками меня в тюрьму сажаешь!

– Кешенька, – ласковым, но не терпящим возражения голосом остудила его Валентина. – Когда вы обворуете вторую квартиру, никто не поверит, что ты жертва. – После паузы она добавила: – Не пойдёшь, я сама расскажу.

Иннокентий от отчаяния принялся тихо и протяжно подвывать.

Жена гладила его по голове и утешала:

– Всё будет хорошо. Господь нас не оставит. Только надо покаяться.

– Дура, это всё предрассудки. С чего ты такой богомольной стала?

– Всё с того, Кешенька, – устало ответила Валентина, – всё с того!

Следователь, к которому направили Иннокентия, был мрачный небритый мужичина, думал о чём-то своём, на посетителя не смотрел и старательно выковыривал скрепкой грязь из-под ногтей.

Рассказывая, Иннокентий с удивлением ощущал, что чувство вины перехватывает горло и голос дрожит от волнения.

Мужичина, всласть порыскав под ногтями, наконец вперил в посетителя мутноватый взор и зловеще проурчал:

– На чистосердечное признание решились? Похвально! Чистуху оформлять будем? Разумно. Сколько верёвочка ни вейся[?]