Литературная Газета 6476 ( № 34 2014)
Шрифт:
Огромная чаша античного Греческого театра. На экране над циклопической сценой проносятся молниеносные клиповые кадры – древний город – гора – древний театр – вихрь строк – лица международного жюри – лица победителей.
Дино Папале, парадный и впечатляющий, ведёт первую часть торжества – премия имени Гёте вручается за лучшие публикации о Сицилии. Но вот Папале объявляет публике о новой награде, первой Международной премии «Этна–Таормина» имени великой русской поэтессы Анны Ахматовой. Вместе из зала восходят по высоким ступеням Лариса Васильева и Владимир Коротков.
Замирают перед
Коротков говорит об истории премии «Этна–Таормина», полученной Ахматовой в 1964 году, и её возрождении, а также о поддержке её Министерством иностранных дел России.
Он же оглашает решение жюри, называет имя ныне награждённой. Великолепная большая бронзовая медаль. Мэр Таормины вручает Ларисе Васильевой раскрытый чёрный футляр с мягко блестящей наградой внутри.
Папале кланяется публике, широким жестом показывая окончание процедуры.
А ответное слово? Победители премии Гёте выступали. Неужели Ларисе не дадут сказать? Это что, «работают» антирусские настроения? И она, словно слышит моё волнение. На сцене происходит непредвиденное: дитя Великой Отечественной войны Лариса, дочка начальника Главтанка СССР, тряхнув своей беспартийной чёлкой, делает решительный шаг в сторону мощного Папале – и выхватывает у него микрофон.
Зал замирает перед нестандартной, неожиданной ситуацией.
А она, стоя плечом к плечу с Папале, отчётливо, внятно произносит похожим на ахматовский низким голосом:
– Пусть прозвучит здесь живая русская речь!
И дальше – без паузы:
– Вы, сицилийцы, своим вулканическим теплом от пламени Этны согрели великого русского поэта Анну Андреевну Ахматову!
Коротков переводит.
– А-а-а! – радостно ревёт театр.
Васильева трижды, в пол, кланяется залу.
Утром следующего дня Владимир Львович Коротков повёз меня и Ларису в Мессину.
Центр города. На набережной, у моря, год назад образовалось достопримечательное место. Тенистый сквер на перекрёстке перенасыщенного движения двух трасс. Этот островок тишины посреди транспортного шторма получил название «Площадь русских моряков». Она – итог долгих, многотрудных усилий тех, кто благодарно помнит прошлое.
«Площадь русских моряков» стала местом, притягательным для благодарных мессинцев. Мессина никогда не забудет русских подвигов.
В 2012 году здесь установлен памятник русским морякам, спасавшим город от чудовищного землетрясения 1908 года. Прошлой весной установили бюст великого Фёдора Ушакова, спасшего Сицилию от флота Наполеона. Год назад здесь, на этом месте в Мессине прошёл грандиозный праздник любви и дружбы между двумя такими созвучными народами.
Здесь же, в сквере у памятника Ушакову, у нас начинается углублённая беседа, продолжавшаяся целый день, – стихийное сотворческое уточнение концепции развития Международной ахматовской премии. Название должно приобрести более отточенную формулировку, например, «Ахматова и мир». Множество зримых и незримых линий связывает мир Анны Андреевны с миром в широком значении этого слова.
Лариса написала на Сицилии стихи и – уже в Москве – показала их мне.
...что вы думаете о том, что ваша
девичья фамилия – Кучеренко,
а Анны Ахматовой – Горенко?
Записка из зала
Пусть говорят, что я не вышла рожей
пред благородной линией лица,
я не хочу быть на неё похожей,
мне счастье – быть похожей на отца.
Мне хорошо не знать её давленье,
не ощущать в себе её рабу,
не вписывать судьбу в стихотворенье –
стихотворенье вписывать в судьбу.
Но почему так много общих знаков
в двух наших жизнях, бывших далеко? –
и этнос получился одинаков,
отцовские фамилии на «ко»,
и матерей нежнейшие приметы
и горечь в пониманье сыновей,
и не герои – серые предметы,
там, где любовь, где нет дороги к ней???
Ответа я не знаю. Справа, слева –
повсюду всё же чудится ответ:
– Она без королевства королева,
а ты хозяйка, но хозяйства нет.
И ещё в те дни Лариса сказала мне:
– Эта премия для меня, словно свет с небес... Однажды на моём юбилее встал космонавт и сказал, что космонавты присвоили звезде в созвездии Стрельца моё имя. Меня тогда один человек спросил:
– Что предпочла бы, Нобелевскую премию или имя звезды в небе?
Я не задумалась:
– Разумеется, имя звезды.
– Нобелевская даёт деньги.
Ахматовская премия, как и звезда в небе, обошлась без шелеста купюр. Анна Андреевна, протягивающая деньги, немыслима.
А теперь, как член жюри ахматовской премии, я хочу выразить своё мнение о той, чьё имя я поддержала при выборе кандидатуры на премию.
Её стихи не разделяют в себе новаторство и традицию. Она говорит: «Люблю – и всё на свете смею!», и она же предупреждает: «Хоть до тысячи лет живи, Русь не выстроишь на крови». Лирика и эпическое звучание рядом.