Литературная Газета 6480 ( № 38 2014)
Шрифт:
Придаёт щепотка женских чар.
Или вселяется в непреклонную и суровую боярыню Морозову:
Господи! Да я ли несмиренна
Перед полем, где взлетит с костей
Ворон,
А рябина откровенна
В безысходной горечи своей.
Во всех этих личностях, в которые её, почти по цветаевскому завету, заводит поэтическая речь, она ищет подлинность и правду, ищет тот тон, что снял бы с мировой истории налёт ангажированности и марионеточной достоверности. реброва всматривается в свои слова с той же требовательностью и пристальностью, с какой женщина всматривается в зеркало. Ей важно, чтобы озеро её словес оставалось прозрачным до последней строки, до последней
Но всё же стержневым лирическим приёмом Ребровой смело можно назвать исследование женской доли на фоне сильных чувственных потрясений. Здесь, конечно, лирическая героиня приближается к автору на максимально возможное в литературе расстояние. Её раздирают противоречия между покоем и страстью, между самоотрешённостью любви и невозможностью не учитывать житейских обстоятельств. В этих «вечных женских» темах всегда видны поэтическое мастерство и индивидуальность, ведь, ступая на подобную лирическую стезю, поневоле оказываешься в плену уже использованных приёмов, метафор, поворотов поэтического сюжета. И выбраться из этого плена, дать возможность читателю опознать свой, неповторимый голос – задача крайне сложная. Татьяне Ребровой удаётся её решить за счёт правильного звукового баланса надрыва и шёпота, завораживающей слабости и притягивающей силы, языковых экспериментов и приверженности русскому канону.
Да неужто всё будет сначала!
Время нежно горит, как свеча.
Чёрной бабочкой затосковала
Кровь, и кожа зажглась, как свеча.
Не остаётся Татьяна Реброва в стороне и от философских тем. В книге много стихотворений, исполненных незаёмной мудрости, опыта, ментальных открытий. Стилистические особенности её текстов таковы, что, останься она вне гражданственности, никто не бросил бы в её адрес и слова упрёка. Но она намеренно выводит себя за границы собственного лирического мироощущения, откликаясь на все общественные изломы. Она всегда за Россию, за её будущее. И даже если её что-то не устраивает в делах Отечества, она не жалуется, подобно иным «прогрессистам», на него в международные инстанции, а становится мудрым советчиком, залатывая любовью событийные трещины.
В завершение хочется привести строки, написанные о Татьяне Ребровой нашим выдающимся поэтом Владимиром Цыбиным: «Любовь её – долг перед счастьем. Она – не отдельно. Она – вся в природе, в цветении рябин и бусах созвездий. Любовь – спасение, покаяние без любви и греховно, и самолюбиво».
Теги: Татьяна Реброва , Архетипы
Рычаг без точки опоры
Максим Цхай. Вышибая двери: Роман.
– М.: АСТ, 2014. – 286 с. – 4000 экз.
Как ни печально это констатировать, мы живём в мире победившей массовой культуры. Значительная часть творческой элиты прекратила свойственные нашей культуре поиски высшего смысла бытия, потенциальные творцы всё чаще застревают на уровне пресловутого "креативного класса". Оно и понятно: произведения киноискусства, музыки, литературы зачастую просто не могут дойти до широкого зрителя/слушателя/читателя, если не обладают эффективным механизмом проникновения в сознание. Проще говоря – яркой обёрткой, увидев которую, потребитель гарантированно издаст пошлый звук «Вау!» и захочет немедленно приобрести заветный «продукт». Об одном из таких «продуктов» и пойдёт сегодняшний разговор. Перед нами – книга Максима Цхая «Вышибая двери». Звучное имя автора, профессионально сделанная обложка, куча отзывов от персон, обладающих высокой степенью медийности, запоминающийся слоган «ЛЮБИТЬ ДРАТЬСЯ МЕЧТАТЬ». Такова обёртка. Но какая же «конфетка» поджидает читателя внутри?
«Вышибая двери» позиционируется как своего рода дневник, типичная форма представления сетевой прозы. Границы между автором и лирическим героем размыты (порой – до полного слияния), что по идее должно вызывать доверие у читателя. Удачный маркетинговый приём. Но сразу оговоримся: рассматривая произведение, мы находимся в художественном пространстве. Работаем
Боевик – лёгкий в поглощении жанр. Наживка проглочена – и вот заинтересованный читатель с упоением следит за тем, как «крутой парень» выпутывается из сложных ситуаций. Сопереживает ему. Любовные линии, вплетённые в сюжет, закрепляют подключение. Это – на уровне сознания. На уровне же подсознания ты готов к тому, чтобы принять более тонкие мысли и установки, транслируемые автором. Пожалуй, уместна аналогия с вирусом СПИДа: пробив оболочку клетки, он старается изменить её внутреннюю структуру сообразно своим задачам. Вот здесь-то и начинается самое интересное. Любой автор хочет привить миру свои жизненные принципы, поделиться с людьми полезным, по его мнению, опытом. Цхай – не исключение. Хотите узнать, как вести себя в проблемном люмпен-коллективе? Пожалуйста! «[?]Угнетаемых в группе либо топтать, как все, либо организовывать, образуя оппозицию верховодящей группировке. Но второй путь, как правило, ведёт к поражению». Не знаете, как относиться к женщине? Всё просто! Любите её, восхищайтесь ею, вместе ловите вечером громадные снежинки, а наутро усыпьте её постель свежими розами. А после скажите: «Роди мне дочку. Роди и уходи. Всё равно тебя не удержать». И так далее. Сентенции, при трезвом анализе весьма спорные, на подкорку ложатся без всяких проблем. Живём один раз, будь по жизни победителем, бери от жизни всё.
Интересно разобраться, почему лирический герой руководствуется такими принципами. Вроде бы во всех конфликтных ситуациях он выступает в качестве «добра с кулаками». Именно добра. Здесь приходим к любопытному выводу. Добро бывает тактическим (как в рассматриваемом случае) – и стратегическим. Максим, безусловно, представляет собой именно тактическое добро. В любой ситуации он ведёт себя честно, руководствуется идеей локального блага. Но для чего это делает, объяснить ни себе, ни другим не может. Нет у него стратегической цели в жизни, высшего ориентира. Быть патриотом чужой страны не особенно получается, любовь не складывается, Бог – абстракция. Вот и мечет его, сильного человека, и не находит он, куда силу свою приложить. Смирить гордыню и начать по-настоящему чему-то служить – «западло». Как же тогда – живём один раз? Получается, что единственным ориентиром становится как раз таки сила. Представив гипотетическую встречу себя нынешнего с собой десятилетним, он, с позиции умудрённого опытом, даёт себе совет: «…готовься к такой драке, которая дай бог никогда не случится, и к встрече с женщиной, которую, может быть, никогда не встретишь». Зачем? А просто – больше не к чему готовиться.
Искушённый читатель легко разглядит второй план произведения, а если понадобится, и третий. Но каков сейчас процент искушённых? Скорее всего, книга попадёт к человеку, который просто ищет, что бы ему почитать. И купит её, будучи привлечённым обложкой. Учитывая жанр, читатель, скорее всего, будет молод. Дальнейшее – понятно. Неокрепшее сознание впитает всё то, что замаскировано неуёмной динамикой Цхая. С позиции вышесказанного рекомендуется ещё раз обдумать название книги «Вышибая двери».
Теги: Максим Цхай , Вышибая двери
Отражённая ментальность
Владимир Ситников. Откровения влюблённого матроса.
– Киров, 2013. – 224 с. – 700 экз.
Герой произведения Василий Душкин – житель неприметного села Белая Курья, романтик, читающий Максима Горького и Владимира Гиляровского, плывущий по тихому течению жизни. "Дневниками я всегда пренебрегал. Считал, что ведут их люди, больные мелким тщеславием, рвущиеся неоправданно и незаслуженно возвеличить себя", – откровенничал Василий, став запасным матросом на судне «Одер».