Литературная Газета 6523 (№ 35 2015)
Шрифт:
А мать поднимается выше и выше,
И к звёздам уходит всё дальше и дальше…
И плачут дожди, выпадая на крыши.
И тянутся сн'eги в шопеновском марше.
Владимир ШЕМШУЧЕНКО
ТИШИНА
Пером
Позёмка пишет акварели.
Дрожат ресницы старой ели
И серебрятся в полутьме.
С зеленоглазою луной
Играет старый кот в гляделки.
Вживаюсь в роль ночной сиделки,
Поскольку сам себе – больной.
Пузатый чайник на плите
Сопит, вздыхает и бормочет,
Как будто мне напомнить хочет
О заоконной красоте.
«Звёздам нет счёта, бездне – дна» –
От белой зависти немею…
И всё же выдохнуть посмею:
Россия – это тишина.
* * *
Апрельское утро грачами озвучено.
Уходит в подлесок туман не спеша.
Ещё две недели – и скрипнет уключина,
И лодка пригладит вихры камыша.
Ещё две недели – и синяя Ладога
Натешится вволю, подмяв берега,
И в небе проклюнется первая радуга,
И рыба пойдёт нереститься в луга.
И ветер с Невы – аж до самого Таллина! –
Молву донесёт… А пока среди льдин,
Как спящая женщина, дышит проталина
С лиловым цветком на высокой груди.
* * *
…Придонные рыбы ленивы и сонны,
И спины их буры, и даже – черны,
Неведомы им ни нагонные волны,
Ни волны, рождённые взглядом луны.
Придонные люди разводят руками
И ропщут на жизнь, и поносят страну…
А я – со своими простыми стихами –
За память цепляюсь и в ней же тону.
А всё это – дождь, что свалился некстати
И съел за минуту весь снег во дворе…
И стал Петербург как линялая скатерть,
С которой меня вам не смыть, не стереть.
А люди как люди и рыбы как рыбы –
Ленивые, как разводные мосты…
Пусть рифмы мои – как гранитные глыбы!
Пусть точки – чернильной черней черноты!
Наотмашь лупи – по асфальтам, по лицам,
Нелепый апрельский взъерошенный дождь!
Не дай мне в бесчувствии этом забыться…
Всё в жизни проходит, а ты не пройдёшь!
МАРИНЕ
Хорошо, что весна завалилась вчера за подкладку,
Когда дождик пальтишко моё простирнул – со снежком!
Зашиваю карман, и размеренно так, по порядку,
И тебя пришиваю к себе неумелым стежком.
(Что известно собакам, известно доподлинно всем).
У иных вон любовь – как ручная в горшочке фиалка…
Но она – никакая и снегом не пахнет совсем.
А люблю тебя так, что трубят водосточные трубы
И от зависти лебеди крыльями бьют по воде!
Искусаю до крови во сне пересохшие губы,
Сочиняя тебя, на которую больно глядеть…
* * *
…Локоны в лунном свете
С пальцев текут, как шёлк.
Спи, – это тёплый ветер,
Просто он стал – большой.
Плавают тучки-скитальцы
В синих глазах тишины.
С глупой улыбкой на пальцы
Дую – обожжены…
СТЕПНОЕ
Когда лязгнет металл о металл и вселенная вскрикнет от боли,
Когда в трещинах чёрных такыров, словно кровь, запечётся вода, –
Берега прибалхашских озёр заискрятся кристаллами соли,
И затмит ослабевшее солнце ледяная дневная звезда.
И послышится топот коней, и запахнет овчиной прогорклой,
И гортанная речь заклокочет, и в степи разгорятся костры, –
И проснёшься в холодном поту на кушетке под книжною полкой,
И поймёшь, что твои сновиденья осязаемы и остры.
О, как прав был строптивый поэт – Кузнецов Юрий свет Поликарпыч,
Говоря мне: «На памяти пишешь…» (Или был он с похмелья не прав?)
Хоть до крови губу закуси – никуда от себя не ускачешь,
Если разум твой крепко настоян на взыскующей памяти трав.
От ковыльных кипчакских степей до Последнего самого моря,
От резных минаретов Хорезма до Великой китайской стены, –
Доскачи, дошагай, доползи, растворяясь в бескрайнем просторе,
И опять выходи на дорогу под присмотром подружки-луны.
Вспомни горечь полыни во рту и дурманящий запах ямшана,
И вдохни полной грудью щемящий синеватый дымок кизяка,
И сорви беззащитный тюльпан, что раскрылся, как свежая рана,
На вселенском пути каравана, увозящего вдаль облака…
ДИГОРИЯ
Изгиб, излом, и нет дороги…
Нелепо, как в дурном кино!
И вспоминается о Боге –
Ему всегда не всё равно.
Ревёт мотор на грани срыва.
Чуть-чуть назад… Вперёд… Вираж…
Налево – лезвие обрыва.
Направо – зубы скалит кряж.
Потеет на спине рубашка,
Как в зной из погреба вино…
Водитель – на бровях фуражка –