Литературно-художественный альманах Дружба. Выпуск 3

Погодин Радий Петрович

— Наша рекордистка, — говорят о ней рыбоводы.

И в самом деле рекордистка. Она дала не только весьма большое, но и стойкое к жизненным невзгодам потомство. Из 85 тысяч ее детей-мальков уцелела и выросла почти половина!

Теперь остается только подсчитать. Примерно 40 000 гибридов-сеголеток — весом в среднем 38 граммов каждый — дают полторы тонны живого веса. А если после зимовки выживет две трети рыбок, они к следующей осени вырастут уже до 500 граммов каждая.

Значит, общий вес их достигнет чуть ли не полутора десятка тонн!

Понадобится целая

колонна авточанов, чтобы увезти эту семейку. Да, пятерок зря не ставят!

Недавно в ропшинских прудах появились гости, прибывшие издалека: байкальский омуль и ряпушка родом из Бурят-Монголии, из Баунтовских озер — отличные рыбы из семейства лососевых. Икра омуля и ряпушки доставлена на самолете.

К переселению омуля в ропшинские пруды многие рыбоводы относились недоверчиво. «Омуль! В Ропше? — говорили они. — Что вы? Да он у вас не выживет. Ведь в Байкале какая чистейшая вода, какие глубины! А в ропшинских прудах вода хоть и не плоха, да мало ее, мелко, пруды заросли водорослями, ила на дне целая подушка. Летом нагревается вода в прудах чуть не до 30 градусов. Скрутится, сварится ваш омуль!»

А омуль выжил! Выловили его даже больше, чем предполагали. И, снимая с чашки весов трепещущую рыбу, научный работник — Валентина Исаевна Ампилова — записывает вес омуля: 53 грамма, затем — 58… 63… и скромно говорит:

— Ничего, вырос прилично.

Что касается ряпушки, — дело сложнее.

Вы спросите: «А зачем было привозить ряпушку издалека? Ведь она водится и поближе — в Финском заливе и некоторых озерах Ленинградской области». Да, водится. И все эти ряпушки так же, как и бурят-монгольская, питаются главным образом планктоном.

Но дело в том, что баунтовская гостья — единственная из ряпушек, которая нерестится весной. Это и определило ее судьбу.

На широких просторах, залитых весенней водой, развивается богатейший планктон, но мало ценной рыбы, которая могла бы его как следует использовать.

Особенно важно переселить баунтовскую ряпушку в новые водохранилища-моря: Куйбышевское, Цимлянское и другие. Ведь к осени водохранилища, как говорят инженеры, «срабатываются», уровень воды в них понижается, икра осенне-нерестующих рыб обречена на обсыхание и гибель. Икра рыб, нерестующих весной, напротив, попадает в самые благоприятные условия для развития, так как водохранилище в это время наполнено. Ряпушке будет там раздолье.

Но к такому переселению ее нужно подготовить: воспитать и вырастить в прудах.

И вот тут-то ряпушка и причинила рыбоводам немало волнений и хлопот.

Зарыбляя весной пруды, выпустили десятки тысяч мальков ряпушки, а при облове попадают в кошель только сотни рыбок. Правда, вид у них хороший: рослые, упитанные, но всё же их оказалось слишком мало.

Куда же девалась большая часть рыбок? Что могло с ними случиться? Первое подозрение пало на омуля, с которым ряпушка находилась в одном из прудов.

Дело в том, что еще летом В. И. Ампилова отсадила несколько ряпушек в аквариум, чтобы было удобнее за ними наблюдать. А через некоторое время туда пустили довольно крупного омуля.

Ампилова по нескольку раз

в день навещала рыбок.

И вот однажды она не досчиталась одной ряпушки. «Что такое? — подумала она. — Может быть, лаборантка, меняя воду, нечаянно выплеснула рыбку! Надо ей сказать, чтобы была внимательнее».

Но через несколько дней еще одна ряпушка бесследно исчезла. Теперь Ампилова и лаборантка дружно обрушились на кошку. Эта нахалка наловчилась здесь ловить рыбку!

Кошка была наказана и с позором изгнана из аквариальной.

Несколько дней всё было благополучно.

Но вот однажды, подойдя к аквариуму, Ампилова увидела юного омуля, одиноко плавающего в пустом аквариуме. Последние ряпушки исчезли.

— Вот что! — сказала Ампилова и подозрительно посмотрела на омуля: — Кажется, кошка была ни при чем!

Омуль безмятежно вильнул хвостом и опустился на дно.

— Съел! Слопал, негодяй, признавайся! — возмущенно воскликнула Ампилова.

Но разве от омуля можно было чего-нибудь добиться?

Пришлось ему попросту вспороть брюхо. И не зря. Ряпушки оказались там, как Красная шапочка в брюхе волка, с той лишь разницей, что Красная шапочка оказалась жива и невредима, а жизнь ряпушек была окончена.

Итак, омуль действительно мог съесть в пруде немало ряпушек. Но ведь в других прудах, например Артемьевском, который как раз при мне облавливали, омуля не было, а ряпушки всё-таки оказалось немного. В этом пруде была форель. Может быть, это она погубила часть ряпушек? Могли поразбойничать и колюшки, которые незаконно здесь развелись в немалом количестве. А может быть, ряпушке было слишком жарко? Ведь в сибирских озерах вода холоднее.

Кроме того, отдельные ряпушки были найдены в других прудах, куда баунтовскую гостью не высаживали. Очевидно, часть рыбок каким-то образом ускользнула из пруда, Может быть еще тогда, когда они были чуть заметными, тонкими, как волос, личинками.

Так или иначе, люди боролись за жизнь буквально каждой выловленной ряпушки.

Как только появлялась в кошеле рыба, ее сразу сортировали, отделяли ряпушку от форели, осторожно подхватывали сачками, отсаживали в более спокойный отсек, чтобы не било ее водой о неводок. Соберется несколько рыбок, — сейчас же их в ведро и в соседний пруд, в садок; там вода спокойнее, почище.

Поток рыбы становится гуще, — только успевай поворачиваться. А тут еще вороны слетелись со всего парка, разгуливают по вязкому ложу пруда, вдоль протоков, по краю еще наполненных водой впадин, так и норовят подхватить беззащитную рыбку. И сороки тут стрекочут, и галки — все тут.

— А ну-ка Юра, шугни их! — говорит Фенюшкин, командир облова, заведующий ропшинским отделением системы прудов.

Юра, студент практикант рыбного техникума, подхватив ружье, быстро уходит. Вскоре раздаются выстрелы. С криком взмывает вверх туча хищников. Улетели. Да только ненадолго, — скоро снова будут здесь. Много охотников поживиться рыбкой! Во время облова Кировского пруда карпы битком набили впадину, где еще оставалась вода. Ночью сюда прокрались, неизвестно откуда взявшиеся, два енота.