Литературные мистификации

Гильбо Евгений Витальевич

Итак, Дмитриева захотела быть Черубиной сама. То есть сама быть хозяйкой Черубины и выйти в свет уже как Лиза Дмитриева, поэтесса с мистическим псевдонимом. Поэтому она объявила, что готовится к каминг ауту.

Реакция на это была разная. Брюсов ушёл в тень. Гумилёв, считавший, что из Лизочки такая поэтесса, как из него фараон, поделился с нею этим своим убеждением, а вот Макс Волошин воспринял желание как вполне естественное и углядел у Лизочки достаточный талант, чтобы претендовать на самостоятельное, пусть и скромное,

место в литературном процессе. А значит, посчитал себя обязанным этому посодействовать.

И тогда Волошин стал Лизочку учить. И Лизочка стала писать. Не так хорошо, как Брюсов, Волошин или Гумилёв. Зато искренне. И вот поди теперь разбери, где в стихах Черубины де Габриак стилизации маститых поэтов, а где стихи самой Лизочки. Иногда рука Брюсова видна очевидно. Иногда – рука Гумилёва. Иногда очевидно видна манера второразрядной поэтессы. А вот когда видна рука Волошина – поди разбери, своё ли он тут пристроил ещё в период мистификации, или же правил её незрелые вирши, или же она сама усвоила его манеру в процессе тесного общения и интенсивного ученичества в Коктебеле?

Да и где в этой истории кончается мистификация и начинается реальность? Биография то Дмитриевой мистифицирована не хуже биографии Черубины, а Гумилёв подтверждал любые ея фантазии, да и умело придавал им форму, в которую склонна была поверить литературная публика.

Но впрочем, эта история выглядит совершенно невинной, ибо никаких целей, кроме собственно игры в модерн её участники не преследовали. Но бывают мистификации, которые берутся на вооружение целыми государствами и превращаются в столп государственной идеологии, а оттого становятся сенсационными и остро политическими.

Такова следующая наша героиня: Леся Украинка.

Глава IV: Леся Украинка

Итак, Леся Украинка – известная литературная мистификация конца XIX века. Её автором был обрусевший грек М.П.Драгоманов, официально служивший Австрии и бывший членом лотарингского ордена.

Я уже говорил, что украинский проект изначально был проектом австрийского генштаба. Точнее, я говорил об этом лет двадцать пять назад, а теперь это стало уже общим местом всего рунета. А ещё точнее следовало бы сказать, что на самом деле хотя определённые структуры генштаба Остеррайха и занимались этим проектом, такие проекты есть дело рук не ведомств, но орденских структур. В данном случае – Лотарингского ордена, который хотя и имел некий автономный статут, но при этом умудрялся частично

входить в сионскую общину, а частично быть к ней в оппозиции, и точно в таких же отношения быть и с тевтонским орденом.

Однако же, оставим тёмные закоулки истории орденских структур, и перейдём к просторам Украины, окраины Российской империи, бывшей до времён Николая I диким полем, и потому ставшей предметом колонизации путём переселения крестьян из внутренних губерний России. Свидетель этого процесса русский писатель, малоросс Н.В.Гоголь даже положил его в основу фабулы своей поэмы "Мёртвыя души".

Однако же, были на этой территории хотя и немногочисленные, но коренные жители, остатки населения смытых потопом понтийских провинции Восточной Римской Империи (остатки этой цивилизации гниют нынче на дне лиманов и дне Чёрного моря, бывшего эвксинского понта. Будете в Крыму – принюхайтесь к запаху лиманов: так пахнет античная цивилизация). Образованная часть этого населения говорила на языке интеллигенции той Империи, то есть греческом, отчего к концу XIX века, когда образовались нации, их причислили к грекам. Древним.

Михаил Драгоманов был из числа тех самых греков, однако же, вопреки основной их массе, сочувствовал ненавистным латинам, а значит – и греко-католической унии. Поэтому он оказался в составе Лотарингского ордена, и вполне загорелся идеями нового, украинского прожекта.

Когда тевтоны-лотаринги начали свои труды по созданию “украинского языка и литературы”, Драгоманова привлекли к этому делу. Тогда и появились несколько пьес и повестей “Леси Украинки”, для уровня европейской и русской литературы того времени крайне слабых и графоманских, но для второсортного псевдонарода, которым считали украинцев австрияки, они были признаны подходящими. Впрочем, был ли их автором один лишь Драгоманов, науке не известно.

Однако же, рано или поздно встал вопрос, а где же эта Леся Украинка в натуре – пьесы есть, а тела нет? И тут уже понадобилось искать тело, которое можно предъявить публике с надеждою на правдоподобие. А где ж оное искать? В своей семье, разумеется.

У Драгоманова была племянница, гречанка, Лариса Косач, которая работала переводчицей и была автором ряда интересных литературоведческих статей: “Два направления в новейшей итальянской литературе”, “Малорусские писатели на Буковине”, “Новые перспективы и старые тени”, “Заметки о новейшей польской литературе”, “„Михаэль Крамер“. Последняя драма Гергарта Гауптмана”. Разумеется, статьи были написаны по-русски. Лариса сия занималась также собиранием деревенского фольклора, в том числе на малороссийских диалектах.

Конец ознакомительного фрагмента.