Литературные сказки народов СССР
Шрифт:
Я посмотрел в сторону, где сидела русалка, но ее уже и след простыл: вместо нее среди ручья торчал из воды поросший желтым мхом большой дубовый пень.
— Вон на том пне сидела, кажется!
— Э-э! Да ведь мы не то делаем! Надо было подкрасться к ней да отрезать ей косы, — тогда уж она была бы в нашей власти!.. А этот пень и впрямь что-то несуразно торчит из воды. Вот на такой пень и садятся русалки, чтобы расчесывать себе волосы. Ну-ка, топором его!
Тут отец спустил меня наземь, схватил в руки топор и бросился к обомшелому пню. Дяди —
— Да этот пень отлично и на дрова пригодится! — весело воскликнул один из моих дядей.
Вдруг мой отец упал. Смотрит старший мой дядя и видит: топор соскочил у него с рукояти и угодил прямо отцу в лоб.
— Помогите! — закричал отец.
Дяди мои бросились к нему и вытащили его на берег. Из разбитой головы ручьем текла кровь. Дяди старались остановить ее, но тщетно. Наконец с трудом удалось полой архалука{250} приостановить кровь.
— Горе мое! Семья, дети! — простонал отец. — Везите меня скорей домой!
С плачем впрягли мои дяди волов в арбы, уложили на одну из них раненого. Вечером мы привезли домой мертвого отца: по дороге он испустил дух.
Легко себе представить, какой переполох поднялся у нас в доме. Событие это взбудоражило всю деревню, а и не удивительно. Всех поразила неожиданная смерть отца. Человек он был такой добрый и отзывчивый, что все в деревне относились к нему с величайшим уважением. Меня только удивляло, почему люди говорили, будто отца моего убила русалка, запустив в него камнем.
Нашей семье пришлось пережить много неприятного из-за этих разговоров. Священник отказался хоронить отца по христианскому обряду под тем предлогом, что его, дескать, убила русалка. И он упирался до тех пор, пока не содрал с нас красненькую. После похорон слух о том, что отца убила русалка, дошел до благочинного. Он нагрянул в наш дом, начал угрожать, что расправится с нами и отправит всех нас в Сибирь. И так он грозил до тех пор, пока мы и ему не сунули десятку. Я в ту пору мало что смыслил в разговорах почтенных духовных отцов и потому очень удивлялся всему, что говорили о смерти моего отца священник и окружающие нас сельчане. «Как же так? Разве моего отца убила русалка?» — спрашивал я сам себя и отвечал: «Нет, не русалка, его убил нечаянно мой дядя».
Мы похоронили отца. Но русалка продолжала преследовать нас. Сначала ее видели в лесу какие-то путники. Потом прошел слух, будто она вытащила труп отца из могилы и уволокла в лес: об этом сообщил нам дьякон Захарий и тут же посоветовал отслужить молебен за спасение души покойного и освятить его могилу. Совет дьякона мы в точности выполнили, но какою тяжелой ценой! Наша семья, никогда раньше не знавшая тягот денежного долга, после совершения всех этих треб задолжала ростовщику более ста рублей. Долг наш постепенно рос, дошел до четырехсот, пятисот и шестисот рублей. Так, исподволь, стал прибирать нашу семью к рукам этот ростовщик. Но все это
Однажды ночью все в доме мирно спали. Удрученные всем пережитым, мы понемногу начали оправляться и бодрее смотреть на будущее. Но в эту ночь нас подстерегало новое несчастье. Уже порядком рассвело, когда вдруг громадный камень с грохотом упал прямо к нам в очаг. Мы все вскочили.
— Кто ты, разрази тебя господняя немилость?! — закричал мой старший дядя.
— Это я, русалка, посланная святым Георгием! Уходите с этого места, не то истреблю вас всех! — послышался сверху тонкий голос.
Нас обуял смертный страх, и все мы в один голос закричали, что непременно-де, непременно уйдем отсюда!
Наутро еще никто из нас не успел переступить порог дома, а уже вся деревня знала о случившемся. И пошли, покатились по деревне всякие сплетни-пересуды.
— Слыхала, милая, — говорила одна кумушка другой, — русалка забралась нынче прямо в хату к этим Арешендашвили, да как ухнет им в очаг бо-ольшущую глыбу, да как закричит: «Передушу вас всех, огнем спалю, если не уйдете с этого места!»
— Да это, матушка, что! — отзывалась та. — Иные просто брешут! А я вот знаю, и это верно, как бог свят, что русалка пришла к нехристи этой, к бабке ихней, к Майе-карге, и говорит: «Сестрица моя Майя, пособи мне, как раньше пособляла, детей твоих со свету сжить».
— А она, что же, старуха-то? Что она ей ответила?
— Да ничего не ответила. Сидела, говорят, как воды в рот набравши да крестилась не по-людски, а навыворот — слева направо.
— У-у-у, нехристь она! Не зря наш батюшка говорит, что Майя знается с нечистой силой.
— Видать, что нечисть, коли ее в Иванову ночь дома не застать никогда.
И много такого и худшего еще говорилось в тот день о нашей семье. А больше всего доставалось нашей бедной бабушке Майе. Люди избегали заговаривать с ней и, завидя ее издали, бежали от нее прочь. Слухи эти дошли до нас к вечеру. Бабушка моя плакала и причитала. В тот день словно покойник был в нашем доме. На другое утро бабушка встала, по обыкновению, чуть свет, но вскоре опять легла: у бедняжки поднялся такой жар, что она впала в беспамятство. Так провела она целый день; но к вечеру, слава богу, ей немного полегчало, и она уснула.
Мы поужинали и легли. Вдруг в самую полночь раздался душераздирающий вопль. Мы вскочили и кинулись к больной. Она лежала с остекленевшими глазами, вся желтая, как мертвец. Мы стали обливать ее холодной водой, растирать ей нос и уши; она пришла в себя.
— Что такое, что с тобой было? — наперебой спрашивали мы.
— Русалка! Русалка! Задушила было, проклятая! — ответила бабушка.
— Да где же она? И что ей надо от нас, разрази ее святой Георгий всемилостивец?! — воскликнул мой младший дядя.