Литконкурс 'Тенета-98' (сборник рассказов)
Шрифт:
Зорин пил неторопливо и с интересом ждал продолжения дискуссии. А Семенов вообще обходился без глотков и втягивал в себя пиво непрерывным потоком, за что пользовался в своей среде особым уважением - нетривиальные умения ценились.
Первую кружку раньше всех осушил Бабышев и сразу же ринулся в бой:
– Ты же на них посмотри. Они же все друг за дружку держаться. Только в их среду попадешь, так они тебя враз сожрут. И хитрые. Говорит с тобой, улыбается, вроде, друг-товарищ, а сам только и думает, как бы тебя обжулить и к себе в Израиль с деньгами рвануть. Мне вот скрывать нечего, у меня широкая русская душа нараспашку. Вот он весь я!
–
– Инопланетяне тоже все друг за дружку, - вставил Семенов, а Зорин согласно кивнул.
Через пару часов Бабышев, Зорин и Семенов распевали нестройным трио "... и за борт ее бросает... ". Пятнадцать кружек пива уже находились между гаражами в десяти метрах от пивной, это место играло роль общественного туалета для завсегдатаев палатки, а еще пять-шесть кружек покоились в их желудках, но на волю пока не просились. Жизнь била ключом.
На следующее утро Семенов проснулся в своем обычном состоянии, с дурным настроением и больной головой. Отработанным за многие годы жестом, он свесил руку с кровати, нащупал заранее подготовленную бутылку пива, открыл ее об металлическую спинку и вылил ее содержимое себе в рот. Настроение не улучшилось, но головная боль начала стихать. Полежав несколько минут, Семенов решил, что уже готов вставать. Это ему удалось, хотя и не без труда, он поплелся в ванную с целью совершить ежедневный ритуал неаккуратного сбривания растительности с лица.
В ванной он немного постоял перед зеркалом и потянулся к бритве, при этом немилосердно скребя гениталии. От гениталий он плавно перешел к животу и вдруг какое-то непривычное чувство заставило его оторвать взгляд от зеркала. Взглянув на живот, Семенов выронил бритву из рук и издал звук, напоминающий попытки повешенного закричать. Весь живот был черным. Граница почернения проходила в нескольких сантиметрах от сосков, дальше чернота спускалась вниз, исчезая под трусами, с боков она заканчивалась в районе подмышек. Семенов в ужасе сдернул трусы, опасаясь за свое мужское достоинство. Там было все в порядке, если не считать черноты, которая, впрочем, не доходила даже до середины тазовой кости.
Однако, после минутного размышления, Семенов подумал, что уже и этого достаточно, чтобы впасть в панику. По этому поводу он выпил успокоительного, которое он держал на крайний случай (деревенский, 76 градусов), и направился в поликлинику.
Всю дорогу в автобусе его била мелкая противная дрожь, и преследовала мысль, что инопланетяне, видно, перепутали его с кем-то из правительства, или, того хуже, начали вторжение на Землю. Когда он вышел из автобуса, его посетила мысль, что, может быть, инопланетяне тут не причем, а просто он болен какой-то редкой болезнью. Семенов начал вспоминать, не говорили ли по телевизору чего-нибудь об эпидемиях с похожими симптомами. Вроде, не говорили. В очереди он подумал, что, может, он чем-нибудь испачкался. Но расстегнуть рубашку, чтобы проверить это, он не решился. Поэтому он просто сидел и думал, что выйдет очень неловко, если врач ехидно спросит его: "а вы мыться не пробовали".
Наконец, пришла его очередь. Врач производил впечатление интеллигентного и знающего человека, каких Семенов очень уважал. Он даже подумал, что зря он так долго не ходил в поликлинику и не познакомился
– Фамилия?
– вежливо спросил врач.
В ответ Семенов протянул ему талончик.
– Чего они тут написали?
– пробормотал под нос врач, - Симонов? Семенов?
– Семенов, - сказал Семенов, не решаясь начать разговор.
– Подойдите поближе, чего вы в дверях то стоите. Вот стул, специально для пациентов поставлен, садитесь, пожалуйста, - врач указал рукой на стул, и Семенов послушно сел на него.
– На что жалуетесь?
– продолжил врач безо всякой паузы.
– У меня что-то с животом.
– Боли? Стул жидкий?
– Нет, он - черный, - сказал Семенов, и заметив, что врач начал бледнеть, уточнил, - живот черный.
– Снимите рубашку, - сказал врач.
Семенов послушно снял рубашку и показал врачу живот.
– Болит?
– еще раз спросил врач.
– Нет, - ответил ему Семенов.
Врач подошел к Семенову и начал ощупывать его живот, постоянно спрашивая:
– А так? Нет. А вот здесь?
Вдруг он принюхался:
– Вы пьяны?!!
– Только чтобы успокоиться, - промямлил Семенов.
– Чтобы успокоиться, пейте валерьянку!
– врач не на шутку разволновался, как вас зовут?
– Семенов, - ответил Семенов.
– Это я уже знаю. Как ваши имя и отчество?
– Василий Петрович.
– Так вот, Василий Петрович, вы кем работаете?
– Электрик я на заводе.
– И часто вы на заводе пьяный?
– Бывает...
– А представляете, Василий Петрович, если я вас буду пьяный лечить? Вам это понравиться?
– Скажите доктор это от пьянства?
– Семенов показал на живот.
– Так, гематома, - врач потерял нить своего воспитательного повествования и пытался ее вновь ухватить.
Поняв безнадежность этого занятия он вернулся к своим непосредственным обязанностям.
– Вы не падали в ближайшее время?
Семенов покраснел. Трезвый то он не падал, а пьяный, разве ж вспомнишь.
– Нет, - на всякий случай сказал он.
Врач задумался.
– А током вас не било.
– Тоже нет.
– Ушиб. Правда сильный, я такого не видел: как будто на стол упали, края у гематомы ровные.
– И что же делать?
– Если не беспокоит, идите домой, заболит - придете ко мне. Через неделю не пройдет, опять же, ко мне.
– Спасибо, доктор, - сказал Семенов, пятясь к дверям.
– Вот вам больничный, вы наверное не работу опоздаете. До двух нормально?
– Да, спасибо.
– Не за что.
За дверью Семенов достал из внутреннего кармана фляжку и сделал большой глоток - пронесло. И он довольный отправился на работу.
Туда он приехал ровно к обеденному перерыву. Бабышев и Зорин как раз готовились к принятию пищи и распаковывали, приготовленные им женами, свертки с бутербродами.
– Ты где пропадал все утро?
– спросил Бабышев Семенова.
– Ко врачу ходил, - гордо ответил Семенов.
– И с чем?
– Ща, покажу.
Семенов принялся расстегивать спецовку.
– Ты чего, не здесь, - испуганно сказал Зорин, но Семенов не останавливался.
Перед тем как распахнуть полы, Семенов решил пощупать живот на предмет болевых симптомов и сразу же заорал как резаный. Но не от боли. Весь живот был покрыт одинаковыми почти круглыми пупырышками. Прикосновение руки не ощущалось. Семенов сорвал с себя спецовку вместе с рубашкой и одновременно с товарищами уставился на собственное тело.