Литовско-Русское государство в XIII—XVI вв.

Пресняков Александр Евгеньевич

Этот поворот обусловлен ростом Московского государства и образованием Крымского царства. Этими явлениями как бы восстановлялись внешние условия развития Литовско-Русского государства времен Ольгерда и Витовта, когда восточнорусские и татарские отношения играли такую доминирующую роль.

Время смут, разыгравшихся по смерти Витовта, мало пошатнуло положение Литовского великого княжества на восточной границе. Тут старая его соперница Москва была сама парализована усобицей во времена Василия Темного.

Взаимное положение Москвы и Литвы в первые годы правления Казимира хорошо отразилось в помянутом договоре 1449 г. Его задачу можно бы определить по-нынешнему, как «разграничение сфер

влияния». Смута московская закончилась победой Василия, и великий князь московский с подручными удельными (можайским, верейским и боровским) устанавливает заново отношения к западному соседу Союзный договор — не принимать взаимно недругов Дмитрия Шемяку и Михаила Сигизмундовича и быти на них за один; вместе через украинских воевод борониться от татарских набегов на украинские места; в случае кончины одного из великих князей другому печаловаться его детьми, как своими, не вступаясь в чужое великое княжение. Не вступаться московскому князю в Смоленск, ни во все смоленские места, что издавна к Смоленску потягло, а Казимиру не вступаться во Ржеву с волостьми. Но князь тверской с братьею и братиничи «в твоей стороне, а со мною, с великим князем Василием, в любви и в докончаньи».

Затем о служилых князьях, которые служат из своих отчин Казимиру или Василию: их блюсти, не обижать. Идет перечень князей, служащих Москве: князь В.И. Таруский, Блудов, Хлепинский, Фоминский и др.; мещера; «такоже в Новгород и во Псков королю не вступатися» и не принимать новогородцев и псковичей, если те «имуть ему ся давати», а если Василий захочет их «показнити» за какую грубость — их не защищать. Рязанский князь с Василием Васильевичем в любви, и королю его не трогать, не обославшись с Москвой; но восхочет ли он служити Казимиру, то Василий за то не мстит ему. Верховские князья, что издавна давали в Москву, то и ныне, а не увеличивать.

Положение, конечно, далеко не то, что при Витовте. Литва отказывается от энергичной политики на востоке, отступается от Новгорода и Пскова. Расправа с мелкими удельными князьями Московской земли не находит отклика в политике Казимира. И даже события 70—80-х годов — падение Новгорода и Твери, фактический переход власти над Рязанью в московские руки — не выводят литовское правительство из состояния пассивности. Что парализовало Казимира? До 1466 г. — прусская война, затем — напряженность внутренних отношений, раздваивавшая его силы и энергию.

^{Крымский хан Менгли-Гирей (в центре) на приеме у турецкого султана}

По Длугошу, Казимир считал, что борьба с окрепшей Москвой Ивана III возможна лишь со единенными сила ми Литвы и Польши и, когда литвины по поводу дел новгородских порывались взяться за оружие, уговаривал их, что бы они не пытались вступать в борьбу с великим князем, усилившимся победами и богатствами, пока не обеспечат себе польской помощи, и не надеялись на русских, о которых знают, что они им враждебны из-за различия веры и могут в случае столкновения с Москвой скорее содействовать гибели, чем победе литвинов.

Как бы то ни было, в последней четверти XV в. Московское государство надвинулось на самую литовскую границу, и давление его на внутренние отношения Литовско-Русского государства усилилось, прежде всего на отношения пограничные. Уже в 70-х годах видим часть князей Одоевских на Москве (тогда как другие еще в Литве); в 80-х годах переходят под московскую власть Воротынские, Белевские. Подготовляются более крупные приобретения московской Руси в Чернигово-Северской

области 90-х годов. Демаркационная линия между обоими государствами — линия полусамостоятельных крупных и мелких княжеств с разделом сфер литовского и московского влияний — стерта напором Москвы.

Такова одна грозная сила, под давлением которой суждено было в дальнейшем развиваться внутренним отношениям Литовско-Русского государства.

Другая выступает на юге. Тут во второй четверти XV в. Хаджи-Гирей положил начало прочной организации самостоятельной Крымской орды, с которой пришлось считаться продолжателям политики Витовта. Ведь одним из заветов этой политики можно назвать восстановление тяги к югу, к Черному морю. Подольский наместник Витовта, Гедигольд, построил каменный замок близ Белгорода-Аккермана; быть может, это тот «Черный замок» на днестровском лимане, который известен в середине XV в.; в то же время выступает замок и порт Хаджи-бей — отсюда идет польский хлеб в Византию. Малопольско-Галицкая тяга в юго-западном направлении, польский идеал: от моря и до моря.

С 1469 г. во главе Крымской орды стоит Менгли-Гирей, союзник Ивана III ввиду союза Казимира с Ахматом, а Казимир в 1470 г. за себя землю граничную Киев взял! С 1479 г. Менгли-Гирей — турецкий вассал, и это вассальство закончило организацию Крымского ханства. 80-е годы полны татарскими набегами, как и 90-е и начало XVI в.

Эта серия набегов, все более грозных, открывается грозным 1482 годом, когда Менгли-Гирей, по настоянию московского посла, подступил 1 сентября под Киев, сжег город, взял замок, разграбил, уведя большой полон с воеводой (с Иваном Хоткевичем) и воеводской семьей. Иван III получил дар: золотую чашу и диск из св. Софии киевской. Разгром Киева вызвал большой переполох. Казимир мобилизовал все силы великого княжества от Киевщины до Витебска и Полоцка, от Берестья до верховских княжеств, согнав и много крестьян «на работу киевскую» — на восстановление города, по позднейшим известиям, будто до 20 000 топоров. Но этот поход историки справедливо называют «внушительной демонстрацией», и только. До возрождения энергичной наступательной политики Витовта дело не дошло. Все нараставшая вражда с Москвой, с одной стороны, раздвоение сил «объединенного» правительства польско-литовского между польской и литовской политикой — с другой, наконец, само соперничество Кракова и Вильны из-за южнорусских земель делали энергичную и последовательную политику в этом направлении невозможной.

А гроза осложнялась широтой политических предприятий Ивана III. Он стремится объединить враждебные западному соседу силы. Известны его сношения с Менгли-Гиреем крымским; его дары и поминки, поддерживавшие настояния московских послов о постоянных набегах крымцев на владения Казимира; его сношения со Стефаном, господарем молдавским, сватом великого князя московского, с исконным врагом Ягеллонов — Матвеем Корвином венгерским. Отклоняя татарские набеги от Северщины, которую Москва прочила себе, Иван направляет татар на Подолию, на Киевщину, Волынь. Орда кочует «в королевских землях», хан строит крепость в устье Днепра — позднейший Очаков.

Этих указаний, пожалуй, достаточно для общей характеристики того давления внешней опасности с востока, под которым развиваются судьбы Литовско-Русского государства в последних десятилетиях XV и в первой половине XVI в., и перед ее напором вскрывается в последние десятилетия XV и первые XVI в. колебание внутренних связей, на каких держалось политическое целое, именуемое Литовско-Русским государством.

В начале 80-х годов разыгрывается внутренняя смута, известная под кличкой «заговора русских князей». Известие о ней читаем во второй Софийской летописи (т. VI, стр. 233):