Литургика
Шрифт:
Чтобы лучше почувствовать особенности этой службы, нужно вспомнить все то, что мы знаем об обычных, нормативных службах, о службах периода пения Октоиха, и в то же время вспомнить то, что мы знаем о службах Триоди Постной, потому что сейчас мы столкнемся с соединением несоединимого, с соединением того, что на других службах невозможно поставить рядом. Мы будем говорить о службах Страстной; для нас будет важен план службы и сами тексты.
Утреня Великого Четверга уже в начале являет нам свои особенности. После двупсалмия, шестопсалмия и великой ектеньи поется Аллилуйя. Казалось бы, это нормально, потому что хотя Великий пост в узком смысле уже кончился, но еще поется Постная Триодь, поэтому Аллилуйя
«Егда славнии ученицы на умовении вечери просвещахуся, тогда Иуда злочестивый, сребролюбием недуговав, омрачашеся, и беззаконным судиям Тебе, праведнаго Судию, предает. Виждь, имений рачителю, сих ради удавление употребивша: бежи несытыя души, Учителю таковая дерзнувшия. Иже о всех благий Господи, слава Тебе».
В первой части этого тропаря говорится о канве событий, о том, что происходит: ученики просвещаются на Тайной вечери, а Иуда омрачается сребролюбием, любовью к деньгам и единственного праведного Судию отдает судиям беззаконным.
Вторая часть тропаря не менее важная, в ней содержится обращение, но уже не к участнику евангельских событий. А к кому? К каждому из нас: «Виждь, имений рачителю» — посмотри ты, который заботишься о приобретении, об имуществе, на того, кто ради имений, ради приобретения употребил удавление, кто из-за любви к имуществу и деньгам покончил с собой. «Бежи несытыя души, Учителю таковая дерзнувшия» — убегай этого, стремись, чтобы у тебя не было такой несытой души, которая на такое решилась, ради любви к деньгам решилась предать Учителя. Этот тропарь являет нам одну из самых ярких особенностей Страстной седмицы. Богослужение Страстной седмицы не только излагает евангельские события, не только толкует Св. Писание, не только обращает наше внимание к ветхозаветным пророческим преобразованиям, не только говорит о догматах, о тайне искупления рода человеческого. В этой седмице присутствует одна очень важная, постоянная тема. Все центральные тексты, самые знаменитые, самые яркие, возникающие на пике службы, обращены к каждому из нас, к нашей душе. Казалось бы, вместе с Четыредесятницей прошло время аскезы, самовоспитания и самоуглубления, и мы теперь должны полностью обратиться к тому, что было в жизни Христа, однако важнейшие тексты обращены вглубь души, сегодня говорится о каждом из нас — в тропаре Великого Четверга, в светильне четырех начальных дней Страстной.
Естественно, отсутствуют обычные кафизмы, потому что они отменены, они кончились в Великую Среду, а вместо кафизм на богослужении читается Евангелие от Луки, 108 зачало. Обычный 50 псалом, и начинается знаменитый канон, называемый по первым словам первого ирмоса «Сеченое сечется». В отличие от трех первых дней Страстной седмицы, когда на утрени были неполные каноны (в Понедельник и Среду — трипеснец, а во Вторник — двупеснец), Великий Четверг содержит на утрени полный канон (формально из девяти, фактически из восьми песен). Это канон прп. Косьмы Маюмского, одного из знаменитейших гимнографов. Читается он, естественно, с припевами, потому что, как мы помним, по Уставу на Страстной и Пасхальной все каноны на утрени звучат с припевами. На Страстной припев: «Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе». Канон этот интересен для нас тем, что содержит толкование и изложение всего того, что связано с установлением таинства Евхаристии. Стихиры этого дня все про Иуду и про беззаконных иудеев,
В Триоди после шестой песни помещен синаксарь, который в приходском служении опускается. Ему предшествуют стихи, которые по своей краткости и глубине достаточно успешно соперничают с другими литургическими текстами, поэтому всегда интересно к ним обратиться. Здесь не один цикл стихов, а целых четыре. Эти стихи — не то, что мы себе представляем в виде стихотворения, а буквально две строчки, и ничего формально поэтического в славянском переводе мы в них не увидим, ни метра, ни рифмы, но все равно это стихи. Стихи первые, «на священное умовение»:
«Умывает учеников в вечер Бог ноги,
Егоже нога попирая 6е во Едеме прещение древле».
Непостижимо, как Бог умывает ноги ученикам, в то время как Его нога попирает древнее прещение, древнее запрещение входить в рай. Он Сам побеждает древнюю клятву, попирает ее ногой, но Он же наклоняется к ногам Своих учеников и их умывает. Тут нам явлено одновременно непостижимое величие Божества и Его самоуничижение.
Следующие стихи «на таинственную вечерю», т. е. об этом таинственном ужине, на котором была совершена Пасха иудейская и установлено таинство Евхаристии.
«Сугубая вечеря, Пасху бо закона носит,
и Пасху новую, Кровь, Тело Владычнее».
«Сугубая вечеря» значит двойная вечеря. Эта трапеза несет двойной смысл — она является исполнением ветхозаветного указания о совершении Пасхи, мистической трапезы, связанной с воспоминанием исхода Израиля из Египта, и являет нам Пасху новую — вкушение Тела и Крови Господа.
«На преестественную молитву стихи» — следующая тема Великого Четверга. Ведь Господь и ученики после Тайной вечери пошли, воспевше псалом, в Гефсиманский сад. Молитва в Гефсиманском саду называется преестественной — превыше естества, потому что она сопровождалась кровавым потом Спасителя. Здесь так говорится:
«Молитва и страшилище (молитва и в то же время нечто нас ужасающее, нечто для нас страшное) труды кровей: Христе лицу яве моляся. Смерть, врага прельщая в сих».
Господь молился до кровавого пота, молитвой он побеждал, преодолевал смерть и врага рода человеческого. Последние стихи «на предательство». Господь молится, ученики спят, и вот приходит толпа вооруженная, ей предводительствует Иуда. «Что требе ножей, что древес, людолестцы, На хотящего умрети во избавление мира?».
Что вы вышли с ножами, с кольями на Того, Кто сам хочет умереть во избавление мира? Людолестцы означает «прельщающие, обманывающие людей».
Когда заканчивается чтение канона (естественно, по Уставу это должно быть пение), то в последний раз на Страстной седмице звучит знаменитый ексапостиларий: «Чертог Твой вижду, Спасе мой». Он назначен для утрени Великого Понедельника, Великого Вторника, Среды и Четверга. И хотя большинство текстов Седмицы уже прозвучало, они не повторятся, этот текст проходит через все четыре дня, и на каждой утрени он должен петься по три раза, «косно и со сладкопением», т. е. этот текст, безусловно, программный, и в первые три дня он становится для нас дорогой к Сионской горнице, к богослужению Великого Четверга:
«Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный, и одежды не имам, да вниду вонь. Просвети одеяние души моея, Светодавче, и спаси мя».
Заметим, что этот текст на Страстной седмице повторяется 12 раз за четыре дня, а составлен он от первого лица, от лица каждого из нас: это я сейчас вижу Твой чертог, прекрасную горницу украшенную, горницу брачного пира — чертог украшенный, но по-прежнему не могу в него войти и прошу: «Просвети одеяние души моея…» Мы помним, что на брачном пире всем давали у входа эту брачную одежду, так что не имел ее только тот, кто не хотел (Мф. 22:2-14). И здесь звучит смиренная молитва о том, чтобы Господь, единственный Просветитель, дал эту светлую одежду душе. Этот текст, конечно, из самых ярких и самых важных.