Live-rpg. эволюция-5
Шрифт:
Делаю шаг в его направлении, приближаясь. Кто-то из бойцов пятится задом, отступая от железной дороги.
Откуда-то сбоку вдруг появляется Павел. Окидывает пространство вокруг взглядом и что-то запрашивает по рации. Через несколько минут рядом тормозят два внедорожника. Из одного выбирается Кира, из второго -
Руслан. С каждым по несколько бойцов. Вижу, как они о чём-то переговариваются. Пытаюсь стереть с лица кровь, но делаю только хуже. Развернувшись, направляюсь к «Бродягам». Нужно выяснить ситуацию с потерями.
Но все трое уже движутся ко мне навстречу.
Первым начинает говорить Руслан.
— Командир,
Смотря на него, хочу ответить, что я ещё вполне могу функционировать. Через секунду понимаю, что слова прорываются наружу с серьёзным трудом. Парень, добавляет.
— Уроды эти отступили, линию обороны выравниваем. Мы с Анной пока примем командование на себя. Подлечись и возвращайся в строй.
Всё-таки выдавливаю из себя одно слово.
— Потери?
Все трое переглядываются между собой. На этот раз отвечает Павел.
— Данил ранен. Одна рука в фарш. Его уже везут в клинику. Анну только слегка зацепило. У Яны прострелена нога, тоже сейчас едет в клинику. Остальные отделались мелочью. По стажёрам уточняем. Пока подтверждённых «двухсотых» — семеро.
Перевариваю информацию. Получается, основной состав уцелел. Надо радоваться, но такое чувство, что сейчас я не способен испытывать какие бы то ни было эмоции. Пытаюсь кивнуть и заливаю себе глаза кровью. Да, откуда её столько? Все ранения вроде бы ниже. Снова протираю глаза, пытаясь в этот раз не ухудшить ситуацию, и следую за Павлом, обещающим доставить в клинику.
Когда трогаемся, внутри мелькает странная мысль — а что, если это заговор? Они сейчас грохнут «Урана», а потом завалят меня около клиники? Следом за ней, приходит не менее странное решение — подорваться гранатой. Пялюсь в окно, пытаясь понять, откуда всё это вообще появилось в моей голове, когда «ренегат» начинает говорить.
— Ты бы себя видел со стороны. Весь подранный, в крови, стоишь в полный рост и, хохоча, как психопат, непрерывно стреляешь.
Хм. Я вроде не так громко смеялся. Стоп. А как он мог это видеть? Поворачиваю к нему голову, чтобы задать вопрос. Но парень, ВИДИМО понимает, о чём я подумал и отвечает сам.
— «Уран» с Данилом меня в тыл отправили — попробовать ударить вирусом по этим мутантам. Я как раз, к утру закончил бета-версию, а тут можно было обкатать в боевых условиях.
Напрягаюсь и через секунду хрипло озвучиваю вопрос.
— Вышло?
«Ренегат», хмыкнув, качает головой.
— Почти. Вроде бы получилось одного из них инфицировать. Но проверить не успел — его раньше прикончили. А потом у меня и подопытного материала не осталось.
На заднем фоне проходит несколько мыслей о том, что для теста вируса вполне можно использовать пленных, если таковые будут. Или тех, кто хотел сегодня дезертировать. Но не знаю, как изложить это в сжатом виде. Да, если честно и не хочется. В голове какое-то месиво. Дико хочется закурить, но сигареты вместе с зажигалкой канули в лету, выпав из распоротой разгрузки.
Павел бросает взгляд в мою сторону и спрашивает.
— В интерфейсе отравления нет случайно? У тебя реакции какие-то странные.
На этой фразе мне снова становится смешно. Не настолько, чтобы ржать в голос. Но достаточно, чтобы усмехнуться, глядя в окно. Пытаюсь покачать головой, но выходит плохо. Впрочем, через секунду, сам думаю о том, чтобы
«Ренегат», наблюдает за тем, как я тыкаю в воздух и наконец, не выдержав, уточняет.
— Ну что там?
Выдавливаю ещё одно слово.
— Ничего.
Вижу, как парень недоверчиво на меня косится, но дальше тему предпочитает не развивать. До клиники добираемся через минуту. Внутри — очередь из раненых. И две зарезервированные палаты, для тяжёлых случаев.
Я не уверен, что мой к таковым относится, но вот Павел в этом, похоже, убеждён.
Пройдя мимо людей, ожидающих в коридоре, прикладываю окровавленную ладонь к сенсорной панели. Перед тем, как она открывается, приходится дважды протирать кисть. Наконец, оказавшись внутри, прохожу к креслу и сбрасываю одежду. обнаруживаю, что раны на самом деле несколько серьёзнее, чем я считал. «Оборотень» своими клыками, пусть и не пробил защиту «стального корпуса», но серьёзно её вмял, возможно, повредив рёбра.
Голова рассечена. Похоже на удар 0 что-то твёрдое во время одного из падений.
Покачиваясь, укладываюсь в кресло. Выбираю лечение и соглашаюсь с расходом баллов. Время проведения процедуры — пятьдесят четыре минуты. Через пару мгновений, сверху спускается пластиковая маска. Вдохнув смесь, сразу же отключаюсь.
В сознание возвращает волна огня, прокатившаяся по телу. Поднявшись, одеваюсь. Возвращаю на место истерзанную разгрузку. Подняв оружие, пару секунд стою на месте. Надежда на то, что лечение снимет все негативные симптомы, включая внутреннюю опустошенность, не сработала. Поморщившись, выхожу в коридор.
Тут всё ещё полно раненых, разной степени тяжести.
На ступеньках обнаруживается несколько солдат, смолящих сигареты. Угощаюсь у них одной, заодно сразу и подкурив. Затянувшись, достаю рацию и запрашиваю у Руслана ситуацию. Кстовец почти сразу выходит на связь. Докладывает о том, что противник отступил. Разведывательные группы, отправленные в лес, его признаков не обнаружили. Цепочки наблюдательных постов восстановлены. Всё остальное договариваемся обсудить через двадцать минут в университете.
Когда уже почти добиваю сигарету, ко входу подъезжает машина, за рулём которой один из стажёров. Помню его в лицо, но вот имя напрочь вылетело из головы. Забираюсь на пассажирское сидение и отправляемся в бывшее здание университета. Молчаливый парень, за всю дорогу проронивший только пару слов, доставляет меня за пять минут. Успеваю выпить чашку кофе, прежде чем собираются все остальные. Тело чувствует себя бодрым, но вот работу нервной системы нужно чем-то подхлестнуть.
На совещании присутствуют все «Бродяги», кроме Данилы, который пока так и остаётся в клинике ГЛОМС, на процедуре. Первым делом детализирую потери среди стажёров. Выясняется, что их у нас осталось шестнадцать, включая того, что вместе с Камаем и Дианой, сейчас находится на базе в Самаре. Все остальные мертвы. Потери среди солдат — почти пятьсот человек. Необстрелянные гражданские, впервые участвовавшие в бою, оказались для «волков», относительно лёгкой добычей.