Ллойс
Шрифт:
– Перебудим всех. Попытался возразить подросток. Да и далековато без оптики..
– Ничего, хватит дрыхнуть. А что до оптики, мне кажется вы Легионеры просто зажрались. Неожиданно вытащив из за ремня свой обрез девушка не целясь разрядила его в указанную эй мишень. Одна из веток, дерева мутанта вздрогнула и скособочившись наклонилась к воде. – Вот так как-то. Заметь я даже мушку спилила. Фыркнула Элеум и покосилась на Райка. – Ты на весь тот бред, что Пью гонит не ведись. Самая лучшая ложь это полуправда, парень. Качественно ствол без станка с лазерным резаком и программным управлением действительно не укоротишь – небольшой прекос среза и центровка боя меняется. На
– Понял. Тяжело вздохнув, подросток, стараясь не замечать насмешливо-презрительного взгляда наемницы, упер в плечо скелетный приклад, тщательно прицелился, задержал дыхание, и выждав момент между ударов сердца, нажал на спуск. Конечно же, промахнулся.
– Мазила. Хрен тебе, а не одеяло.. Ладно, чего расселся, продолжай давай - сегодня у нас длинный день, усмехнулась пристально вглядывающаяся вдаль ворчливо заметила Ллойс. Словно подтверждая ее слова линию горизонта медленно взрезал краешек бордово -красного словно воспаленная в ране плоть солнца.
– --
– Стерва ты все-таки. Вздохнул расположившийся на скамье в окружении десятка разнообразных банок и пузырьков, кусков ветоши и деталей винтовки стрелок. Парня затретировала до икоты, патроны потратила, нам выспаться не дала. Запомни Райк.
– отложив в сторону маленькое зеркальце, с помощью которого зачем-то осматривал внутреннюю часть ствола своего монструозного оружия, снайпер повернулся к сидящему посреди палубы замотанному по самые глаза в одеяло скриптору. – Все они стервы. И чем красивее тем стервозней. Так что тебе еще повезло..
– Пошел ты Пью, выпустила изо рта облачко пара Ллойс. Сидя на корточках, девушка с меланхоличным видом возила по короткому бруску точильного камня лезвием зловещего вида неизвестно где найденного ей сделанного судя по рукоятке из гаечного ключа ножа.. Металл, противно скрипел и визжал. Не сулящий ничего хорошего взгляд наемницы не отрывался от спины, устроившейся на баке катера Куклы. Расположившись на невысоком пороге рубки андроид, не обращая никакого внимания, ни на мороз, ни на окружающих, вооружившись иголкой и ниткой, колдовала, над какими-то обрывками ткани, извлеченными ей из безразмерного сундука торговца.
Сам толстяк с сосредоточенным видом пережевывающий брикет сухого пайка, стоял у руля. Несмотря на то, что комбинезон великана вряд ли можно было назвать подходящей для зимы одеждой, а температура упала минимум до минус тридцати, Ыть, в отличие от остальных путешественников, похоже совершенно не испытывал дискомфорта. Похолодало действительно серьезно. Болото стремительно превращалось в унылую, покрытую грязно коричневым льдом тундру. С совершенно чистого на вид неба, мерно падали редкие снежинки. Скриптор попытавшийся было поймать одну из них языком, получил такой подзатыльник от наемницы, что чуть не свалился за борт, и теперь предпочитал, сидеть от нее подальше. Двигатель катера мерно тарахтел. Корка льда стала толще, аэролодка, тяжело порыкивая плохо откалиброванными электродвигателями, то подминала под себя грязно-коричневое ледяное крошево, то скрипя и скрежеща плоским бронированным, рассчитанным на подрыв небольшой мины днищем по залитому почти болотной жижей льду превращаясь в сани. Скорость передвижения упала настолько,
– Сколько? Не прерывая своего занятия, спросила Элеум и натянула повыше на нос перекочевавшую с макушки на шею, бандану..
– Прилично, покачав головой Ыть, отнял от лица и повесил на шею недавно извлеченный им из сундука бинокль, и постоянно растет. Но воздух почти чистый.
– Спасибо буре. Хмыкнула наемница. А то бы еще и химией надышались.
– Плетемся, как задницы, раздраженно буркнул снайпер. И принялся собирать винтовку.
– Меня, Ыть, другое волнует. Чуть заметно изменив курс, толстяк повернулся к остальным. Камышник пропал.
– Ну и что, лениво протянул стрелок.
– А то, ыть, что значит для него здесь слишком глубоко. Раздраженно пояснил Ыть. Этих мест я не знаю, вешек привычных не видать, а от эхолота, ыть, из-за всего этого льда толку как от свиньи шерсти. Перехватив заинтересованный взгляд наемницы, толстяк, потупился, поковырялся в затылке, и неожиданно покраснел..
– Я глубины не пойму. Пояснил он после некоторой паузы.
– А какая разница? Пожала плечами Ллойс. Через мель перескочить движков хватит, напороться на что-то тоже не страшно, брюхо бронированное. Я лично тут пешком гулять не собираюсь. И плавать тоже.
– Чем глубже вода, тем больше баянист. Да и другого.. добра.. тоже..больше. Усмехнулся устанавливающий на свое оружие невероятно громоздкого вида прицел Пью.
– Не накаркай, поспешно сплюнул через плечо толстяк. Некоторые говорят, эти твари так вырастают - катер утянуть за собой могут..
– Еще раз так сделаешь, выкину тебя за борт, сладенький. Тебя и твою живую игрушку. Безразличным тоном, заметила с брезгливым любопытством, наблюдающая как с носка ее ботинка, стекает сгусток слюны Ллойс.
– Дык, Ыть, я не хотел..
– Что именно не хотел торговец, осталось неизвестным - льдина, по которой шла аэролодка треснула и с громким плеском ушла под воду. Под днищем раздался глухой удар, и катер ощутимо качнуло.
– Напоролись? Нахмурился снайпер. Несмотря на продолжающие перемешивать воздух лопасти катер медленно замедлял ход.
– Да, не должны, хмыкнул осторожно выруливающий между вставших дыбом льдин торговец. Сейчас все решим. Неожиданно звук повторился. Катер содрогнулся, будто в его днище ударил таран.
– Что это, мать его?! Вскочив на ноги, Элеум перехватила обрез на изготовку .
– И знать не хочу. Ходу, ходу давай! Закричал тоже вскочивший на ноги снайпер.
Словно в ответ на его слова ледяное крошево вокруг лодки заходило ходуном. Под днищем катера раздался протяжный скребущий звук, от которого у путешественников заломило зубы.
– Да даю я уже, ослеп что ли… Вот, ыть.. Судорожно сглотнув, толстяк рванул на себя рычаги. Двигатель лодки натужно взревел, лопасти до этого мерно перемалывающие воздух за кормой, превратились в два ревущих диска, от электродвигателя повеяло теплом и сыпануло искрами, но судно осталась на месте. На правый борт, с треском опустилась здоровенная не меньше метра в поперечнике, усеянная зазубринами и шипами клешня. За клешней показалось что-то ребристое, пластинчатое, источающее зловоние, облепленное грязью водорослями и тиной. Скребя широко растопыренными хелицерами, по толстому металлу корпуса огромное ракообразное подтянулось и грузно перевалившись через борт с громким стуком опустилось на палубу.