Лоция ночи

Шварц Елена Андреевна

2. Симбиоз

Нету моей замшелой лиры — Дуба, что рос здесь на Черной речке, Его спилили, срубили, спилили, И не поставишь даже и свечки. Нету для дерева рая, нет и могилы, И когда впилось острие пилы В нежно-шершавое и беспомощное тело, Мне приснилось, что со скалы В пропасть я полетела То ль душа его прилетела Со мною навеки проститься, То ли в смертной тоске хотела За душу мою уцепиться. Пустоту вытесняло сто лет Его сложное сильное тело. Вот уж взяла свое! Нагло зияет и равнодушно — По торжеству пустоты Мы всегда узнаём о потере, По

яме воздушной. Нету лиры замшелой, А душу она исцеляла, У нее глаза были, Ум был у нее. Приносила я в жертву вино и монеты, Два серебряных там зарывала браслета, И она меня обнимала, лечила, Как увидит — всеми листьями ахнет. Грубо нас разлучили, Разделили — и я умираю и чахну.

3

В сквозняк врезается звезда, А за окном хрустенье льда, Пусть все во мне горит, дрожит, Любви порывам надлежит Умолкнуть в ночь — когда Зовут, звенят колокола. Мгла в небесах так зелена, Там сумеречный лес. «Возьми моих два-три ребра И исцелуй их до утра До сини», — шепчет бес. В простые дни совсем не грех Любить любимых всех. Но нынче нас зовут: «Пойдем!» А мы упрятались вдвоем В хрустальный злой орех, И сотни, сотни нас. Пусть, истлевая, как свеча, Погаснем мы сейчас За то, что двери не нашли, А спрятались в алмаз. Святые надушились все И в небесах плывут, За окнами и хруст и гуд, Стучат в окно, зовут. Господень ноготь прочеркнул Стекло — и, вжикнув, стихнул он, Как будто хриплый стон. «За сладких несколько минут Ты, может, вечность потерял, Не жаль тебе, тебе?» Молчал И в сердце крепче целовал, В дрожащий перезвон.

4

Льется, ткется из сердца Паутина горячая Золотая — Тебе никуда не деться, И ему никуда не деться. Из кончиков пальцев, Из ногорук Стальною тонкой жарой Обовьюсь. Я — паук Золотой.

5

Пусть двух возлюбленных моих Я затолкала в тесный стих, Пусть даже больше было их — Они не виноваты: Они увидели во мне, Как в зеркале, — брат брата. В преступном и тайном своем содоме Не меня они любят — кого-то кроме. В этой жизни, где все только режет и рвет, Пусть любовь моя их перевьет. Перепутала я имена даже их, Но узнала их тайное имя, Те всё были ведь греческих светлых святых, Ну а то — из костей серафима.

6

«Кому, — думал Творец, Слепив эти сложные длинные кости, — Отдам? На челюсти рыбе большой? Или построю двери в собор? Нет, повяжу с душой». И отдал тебе — на нервический свод Ребер — изломанный согнутый вход, Туда, где жизнь одиноко живет И знает — никто к ней сюда не придет, И тихо псалом поет. Разве только любовь скользнет, Золотую свечу зажжет, В стучащий молотом водоворот — Под малиновый острый свод.

7

Вот она — только царапни, Кровь уже тут — как из-под кочки болото, По глиняным тонким сосудам Багровое море Разлито, Мечтает — хрупнут скорлупою все лица, И мы — ручейки и потоки — Сможем разливом весенним разлиться И слиться! В крови — любовь, А в кости — отрицанье любови. Когда я, наконец, себя как кровь пойму, Сброшу белую тьму И соленой пальмовой ветвью Наклонюсь ко Господу моему?

8

Звезда

по небесам идет, Звезда по облакам плывет И скачет через тучи. Она не мертвый хладный шар, Она есть дух могучий. Гори-свети, пылай-гори, Клянусь я всею кровью И всей зарытою во мне Божественной любовью — Что то не камень в облаках, Бездушно в цель летящий, — Нет, это дух, нет, это ум, Округлый и горящий. И больше я тебе скажу, Раз уж такие речи, Смотри — есть крылья у него И луком птичьи плечи. Отец и Сын расчленены — Он свяжет горлом певчим. Как кровь от сердца к голове, В огне несет он вести. Глаза поднявши к синеве, Пойдем с волхвами вместе. Он искры сыплет в высоте Путем из света в тьмы И шепчет, плачет в пустоте: «Я, Ты, они и мы, — Все перепутав и поняв: — Сон, Ягве, Элохим и яд». Он знает — будет в темноте В раскрылья он распят. Он молнией ли шаровой, Невидимым ли током Летит над нашей головой Всегда, всегда с Востока.

9. Виденье о забытом стихотворении

Слова рожали. Кто бы мог Подумать: каждый слог, Союз какой-нибудь, предлог… И жемчугом дрожали. Каждая буква кровью налилась, Забилась, жерлом в себя провалилась. Как почка, вскрылось буквотело, Червячками полезли мужчиноженщины Из каждой зияющей трещины — И в тартарары их толпа полетела. Стихотворенье лежало Мертвой роженицей В луже кровавой. И я, как бледный отец, Поняла наконец — Что было моею забавой.

10

Под языком у жизни жало — Сначала будто все ласкала, Потом колола и кусала, Кровавым ядом напитала, И ядовитою я стала. И вот сижу я бритой нищей, Что деточек своих пожрала, На гноище, на пепелище О корочке всех умоляла. А темной ночью из подвала Червонец красный доставала И то плевала, то сосала, То плакала, то целовала, То снова в землю зарывала. Так что же это там у ней? Душа? Талант? Любовь? Иль чья-то спекшаяся кровь? Она как жизнь — Кощей, Та тоже что-то прячет в нас, Или от нас, скорей. Ах что? Да голубой алмаз, В нем горсточку червей.

11. Путешествие мертвого дерева

Деревья свечи все зажгли И машут головами, И лес мерцает и дрожит, Марии он принадлежит — Весь с хладными зверями. В тот миг, как било Рождество, Их души вышли из оков И время, вывихнувшись чуть, Скрепясь, пустилось в путь. И древо ловкое одно Выходит из ворот И по сугробам прыг да скок С зажженною свечой, И в горний Вифлеем бредет — За ним бы нам с тобой! Волхвом, царем оно идет, Живой горящей лирой И мой браслет в корнях несет, В стволе — вино и мирру. 1980

Грубыми средствами не достичь блаженства

(Horror eroticus)

Уж так-то, Муза, мы с тобой сжилися, Притерлись уж друг к другу, как супруги. Я не скажу, подумаю — явися, Вверх венами протягиваю руки. И слышу шаг любимый, быстрый, лисий.