Лоцман. Лето кончится не скоро
Шрифт:
— Дай сюда, — набыченно сказал Сашка. — Чужие письма хватать — это свинство.
— А тут не чужое… — Збаров поднялся. — Это Игорю Петровичу адресовано, пусть он и полюбопытствует…
— Не смей. Дай сюда!
— А зачем писал, если не хочешь, чтобы…
— Дай сюда! — сказал Сашка с таким звоном, что диспетчер Збаров малость усох и сунул конверты ему в руку. Сашка скомкал письма в шарик, рывком затолкал его в карман на шортиках, отчего они сильно съехали, и он яростно поддернул их.
Збаров потоптался
— Игорь Петрович, объединение «Пилигрим» приносит вам извинения за инцидент с проводником Крюком. Вы вправе расторгнуть контракт, деньги будут возвращены без вычетов.
Сашка опять уронил голову. Я смотрел на его пушистую макушку, и делалось мне все горше и горше.
— Нет, зачем же расторгать. Мы и правда выполнили программу… Верно, Сашка?
Он шевельнул плечами, затеребил, задергал на кромке штанов оставшуюся пуговку.
«А, собственно говоря, что я от него хочу? От ребенка… Дружеской преданности? Но кто я для него?»
Девица подняла с пола рюкзак и бухнула его на табурет. Остальные вздрогнули, Збаров посмотрел на часы.
— Через час нам надо уезжать…
Сашка глянул исподлобья, и в негромком вопросе его проскользнула капелька ехидства:
— Что так быстро?
Ответил Кирилл. И не Сашке, а мне:
— Хорошо четырехмерникам, которых Господь наградил талантом от рождения. Шастают где хотят, без всякой науки. А мы — расчетники. Прежде, чем сунуться в сопредельное пространство, считаем и формулы выводим до помутнения в голове. Ловим моменты для перехода… И если сейчас не уйдем, застрянем здесь неизвестно насколько…
— А у нас дел других полно, не только всяких Крючков ловить, — обиженным баском добавила девица.
Сашка презрительно промолчал. Збаров сказал:
— Этого доброго молодца, Игорь Петрович, мы, естественно, заберем с собой. А вам дадим направление к частному проводнику, он здешний. Серьезный, взрослый парень, без фокусов, как…
— А можете уйти вместе с нами, — предложил Кирилл.
Я молчал. Потерянно и сердито. Куда уходить, зачем? Я ничего не нашел здесь, ничего не понял и не решил… А что я хотел понять и решить?
— …Ну, или… — неловко проговорил Збаров.
— Что?
— Есть, конечно, и такой вариант… Контракт еще не завершен. В принципе вы имеете право оставить прежнего проводника… Хотя после того, что случилось…
— Пусть решает сам, — сказал я.
Сашка не поднял головы. Все молчали. В этом молчании Сашка боком сделал два шаркающих полушажка. Ко мне. Плечом коснулся моего локтя. Нерешительно взял меня за обшлаг. Тепло прошло по мне от головы до пяток. Но я сказал сухо:
— Пошли в гостиницу. Спать пора.
— Только пускай Крючок поклянется, что больше… — начала девица и вдруг заверещала, прижав к подбородку растрепанные косы. На кроссовке у Сашки сидела
— Чибу не узнала, что ли? — сказал девице Кирилл…
Этот случай разрядил обстановку, все, кроме Сашки, посмеялись. Правда, как-то нервно. Пантюхин сказал:
— Я отвезу вас до гостиницы. Пошли, лоцман. — Взял Сашку за плечо, мягко двинулся к двери. Тот послушался.
— Игорь Петрович, задержитесь на минутку, пожалуйста, — попросил Кирилл. Он был сейчас похож не на матадора, а на смущенного студента. Я остался.
— Игорь Петрович, вы за ним поглядывайте, ладно? — тихо сказал Кирилл. — Раз уж так получилось… А то у него общий алгоритм паршивый…
— То есть?
— Ну, существует такое понятие — алгоритм пути, — хмурясь, вмешался Збаров. — Или алгоритм события… Можно сосчитать с большой долей вероятности… Мы стараемся рассчитывать, когда отправляем проводника. А на Сашку как ни посчитаешь, обязательно выскакивает возможность чего-то… такого. Иногда вообще… прямо трагический потенциал… В этот раз, когда направляли, все вроде было нормально. А сегодня утром пересчитали на всякий случай (душа-то неспокойна), и — мамочки мои — сплошные минусы на выходе! Белые на черном…
Неуютно мне стало, зябко…
— Но зачем же вы тогда…
Кирилл перебил меня:
— Да сейчас-то уже все в порядке. Этот вариант мы нейтрализовали. Правда, скандальным путем, но…
— Я не про этот вариант, а вообще. Зачем вы его посылаете, если… этот алгоритм ваш такой.
— Это не наш, это его алгоритм, — неохотно сказал Кирилл. — А посылаем… потому что это лучше, чем если бы он сам… Разве удержишь? Есть птички, которые в клетке не живут.
Девица шумно шмыгнула носом и объяснила:
— Это все равно, что стараться запретить поэту стихи сочинять. Как он это сможет, если он даже думает стихами?
Я вспомнил, как Сашка дирижировал пространствами… А потом почему-то, как нес его через каменную осыпь к месяцу. И ощутил в нагрудном кармане теплый камешек.
Кирилл, морщась, переступил с ноги на ногу. Я сказал:
— Мне очень жаль, что я так неловко… лягнул вас.
— Ничего, — буркнул он. — Будем считать, что это вроде автографа.
4. К вопросу о педагогике
В машине мы молчали. Пантюхин высадил нас у гостиницы и коротко попрощался, сказав, что завтра утром уезжает. Взлохматил Сашке волосы и укатил.
В комнате Сашка увидел очки. Спросил нерешительно:
— Это что?
— Подарок тебе. От «Даблстара»…
Непонятно, обрадовался ли он. Примерил очки, снял, помахал ими. Скинул кроссовки, с ногами забрался на кровать. Тихонько сел, привалился к стене. Натянул очки на поднятые к подбородку коленки, пощелкал резиной…