Лоцман
Шрифт:
Громкий восторженный крик вырвался одновременно у капитана и его экипажа, а неприятельский тендер поставил все паруса, какие он мог нести, привел к ветру и дал залп по беглецам всем бортом. Картечь и круглые ядра пролетели мимо вельбота и упали в воду неподалеку, подняв фонтаны брызг, но не причинив никакого вреда.
– Неприятель в панике!
– сказал Том, глядя на маленький водоворот, в который входил вельбот.
– Если командир тендера достойный человек, - сказал Барнстейбл, - он не ограничится таким коротким знакомством с нами. Налегай, ребята, налегай! Мне хочется получше рассмотреть этот разговорчивый корабль.
Матросы сами понимали необходимость грести как можно скорей, и через несколько минут вельбот подошел к шхуне. Экипаж встретил своего командира
ГЛАВА XVIII
Они все плыли по волнам,
Но вдруг, приблизясь к берегам,
Услышали сквозь ветра гул
Веселья дикого разгул.
Веселые крики и горячие приветствия экипажа «Ариэля» продолжались и после того, как командир его ступил на палубу. Барнстейбл благодарил своих подчиненных за встречу, сердечно пожимал им руки и, подождав, пока первый взрыв восторга моряков несколько стих, подал знак к молчанию.
– Благодарю вас, друзья мои, за ваше доброе отношение, - сказал он, когда весь экипаж в безмолвном ожидании столпился вокруг него.
– Погоня была упорная, и, окажись вы на милю дальше, мы бы погибли. Это военный тендер, и, кажется, он не прочь схватиться с нами. Во всяком случае, он убирает часть парусов, а это значит, что он не испугался. К счастью для нас, капитан Мануэль забрал своих пехотинцев с собой на берег - что сталось с ними и с ним самим, я не знаю, - не то вся наша палуба была бы загружена живностью. А сейчас у нас хороший бриз, довольно спокойное море и смертельный соперник! Наш долг перед родиной - наказать этого молодца, поэтому без траты лишних слов сделаем поворот и займемся делом, чтобы еще успеть позавтракать.
Этот образец морского красноречия был принят экипажем, как всегда, одобрительно: молодежь кипела желанием драться, и даже пожилые матросы из экипажа шхуны с довольным видом покачивали головами, восторгаясь тем, что их капитан, «когда нужно, умеет говорить, как самый лучший словарь, когда-либо спущенный на воду».
Тем временем «Ариэль» поднял все паруса и лег в крутой бейдевинд. Ход у него в таких случаях был превосходный, и очень скоро он удалился от берега на такое расстояние, откуда открывался широкий вид на береговые скалы с расположившимися на их вершинах солдатами. Барнстейбл переводил подзорную трубу с тендера на берег, и различные чувства волновали его грудь. Наконец он снова заговорил:
– Если мистер Гриффит спрятался в этих скалах, он скоро увидит и услышит горячий спор без лишних слов - конечно, если командир тендера не отказался от намерения идти прежним курсом. Каково ваше мнение, мистер Мерри?
– Я от всей души и от всего сердца желал бы, сэр, - ответил бесстрашный юноша, - чтобы мистер Гриффит сейчас находился здесь с нами! На берегу, по-видимому, подняли тревогу, и один бог знает, что случится, если мистера Гриффита схватят! Что же касается этого тендера, то он убедится, что с вельботом «Ариэля» справиться было бы легче, чем с самим «Ариэлем»… Но он прибавляет парусов. Сомневаюсь, вступит ли он в игру…
– Не сомневайтесь в этом, юноша, - ответил Барнстейбл, - он просто отходит подальше от берега, как и следует кораблю со здравым смыслом. Я вижу, он надел очки, чтобы рассмотреть, к какому племени индейцев мы принадлежим. Сейчас, вы увидите, он развернется на ветер и пошлет в нашу сторону несколько ядер, чтобы дать нам знать, где найти его. Как ни люблю я вашего первого лейтенанта, мистер Мерри, сегодня я предпочел бы, чтобы он оставался на берегу, нежели был здесь, на борту. Мне бы хотелось, чтобы кто-либо другой командовал этим судном! Но прикажите бить в барабан, сэр!
Юнга, изнемогавший под тяжестью своего мелодичного инструмента, давно
Английский тендер продолжал удаляться от берега, пока расстояние не составило около двух миль, а затем он снова убавил парусов и, развернувшись на ветер, дал выстрел в сторону «Ариэля».
– Ставлю центнер трески, мистер Коффин, - сказал Барнстейбл, - против бочонка лучшего английского портера, что этот молодец воображает, будто американская шхуна может лететь против ветра! Если он желает поговорить с нами, почему бы ему не прибавить чуть-чуть парусов и не подойти ближе?
Рулевой приготовился к бою еще более тщательно и продуманно, чем кто-либо другой на борту шхуны. Лишь только барабан пробил сбор, он, зная, что в предстоящем деле ему придется напрячь все свои силы, ни минуты не колеблясь, словно над головой его стояло жаркое американское солнце, сбросил с себя куртку, жилет и даже рубашку. И, поскольку он был на «Ариэле» личностью привилегированной, настоящим оракулом по части морского дела в глазах остального экипажа и человеком, к чьим мнениям прислушивался сам командир, вопрос Барнстейбла никого не удивил. Коффин стоял у своей длинной пушки, сложив мускулистые руки на груди, багровой от длительного воздействия непогод. Седеющие волосы его развевались по ветру, а голова возвышалась над головами всех рядом с ним.
– Он льнет к ветру, сэр, словно к любимой девушке, - ответил Том, - но скоро ему придется ослабить свои объятия. Если он сам этого не сделает, мы заставим его оказаться у нас с подветра.
– Держать полнее!
– суровым голосом крикнул командир.
– Дадим шхуне идти быстрее. Этот молодец легок на ходу, Длинный Том, но держать так круто к ветру, как мы, ему не под силу. Впрочем, если он и дальше будет идти таким же манером, нам не догнать его до наступления ночи.
– Да, сэр, - подтвердил рулевой, - у этих тендеров уйма парусов, хотя с виду кажется, что их немного. Гафель у него почти одной длины с гиком, поэтому и грот такой широкий. Однако нетрудно будет срезать у него со снастей часть парусины, и тогда уж ему придется убавить ходу и увалиться под ветер.
– Мне кажется, твое предложение разумно, Том, - сказал Барнстейбл, - тем более что меня беспокоит судьба людей с фрегата. Правда, такое шумное преследование мне не очень по душе, но что поделать! Скажи-ка ему теплое словечко, Том, - посмотрим, ответит ли он нам!
– Есть, сэр!
– воскликнул рулевой, наклоняясь так, что голова его очутилась наравне с пушкой, которой он ведал.
Отдав нужные приказания и выполнив требуемые манипуляции для наведения пушки на тендер, он сам быстро поднес к затравке огонь. Из дула вырвался огромный клуб белого дыма, а за ним - язык пламени. Ветер тотчас же подхватил белое облако, которое, поднимаясь над водой, становилось все шире, окутал им мачту шхуны и унес его в подветренную сторону, где оно вскоре растворилось в легкой мгле, гонимой свежим бризом.