Лоцман
Шрифт:
Все устремили на Мерри тревожный взгляд и несколько секунд наблюдали, как с его лица сошло выражение беспечности и сменилось глубоким отвращением и ужасом. Наконец он глухим голосом известил присутствующих об участи несчастного Диллона.
– Он умер.
– Умер!
– разом вскрикнули все присутствующие.
– Да, умер!
– подтвердил юноша, поочередно оглядывая бледные лица окружающих его людей.
Наступило долгое и тяжкое молчание. Первым заговорил Гриффит:
– Объясните нам, сэр, при каких обстоятельствах он умер и где его похоронили.
– Его похоронили в песке на
– В песке?
– повторили все присутствующие.
– Да, в песке. Но при каких обстоятельствах он умер, я объяснить не могу.
– Его убили!
– воскликнул полковник Говард, который только теперь вновь обрел дар речи.
– Его изменнически, подло и низко убили!
– Никто его не убивал, - с твердостью ответил юноша.
– Он умер среди людей, которые вовсе не заслуживают, чтобы их называли изменниками или негодяями.
– Разве вы не сказали, что он умер? Что мой родственник похоронен в песке на морском берегу?
– И то и другое совершенно справедливо, сэр…
– И вы отказываетесь объяснить, как он встретил свою смерть и почему его похоронили столь недостойным образом?
– Его похоронили по моему приказанию, сэр, и, если вы считаете, что такая могила его недостойна, виной этому его собственное поведение. Что же касается обстоятельств его смерти, то я не могу и не стану о них говорить.
– Успокойтесь, кузен!
– умоляющим голосом обратилась к нему Сесилия.
– Уважьте лета моего дяди и вспомните, что он был очень привязан к мистеру Диллону.
Однако старик настолько овладел своими чувствами, что продолжал разговор значительно более хладнокровно.
– Мистер Гриффит, - сказал он, - я не хочу действовать опрометчиво, но прошу вас и вашего товарища удалиться в отведенные вам комнаты. Я вас уважаю и не сомневаюсь, что вы будете верны вашему честному слову. Ступайте, джентльмены, стражи я к вам не приставлю!
Оба пленника низко поклонились дамам и хозяину и удалились. В дверях Гриффит приостановился и сказал:
– Полковник Говард, поручаю этого юношу вашей благосклонности и снисходительности. Я знаю, вы не забудете, что в его жилах течет одна кровь с вашей воспитанницей, которую вы так горячо любите.
– Довольно, сэр, довольно!
– остановил его старик и знаком руки приказал ему удалиться.
– И вы, дамы, тоже уходите. Здесь вам не место.
– Не покину я этого ребенка, - сказала Кэтрин, - пока он находится под таким обвинением. Полковник Говард, делайте с нами все, что хотите, ибо на то ваша воля, но я разделю его участь.
– Мне кажется, в этом печальном деле есть какое-то недоразумение, - сказал Борроуклиф, подходя к спорящим, - и, надеюсь, его можно устранить спокойствием и сдержанностью… Молодой человек, вы носите оружие, и, следовательно, должны знать, несмотря на ваши лета, что бывает с теми, кто попадает в руки неприятеля!
– Сэр!
– гордо воскликнул юноша.
– Я впервые попал в плен.
– Я говорю, сэр, о том, что может последовать.
– Вы можете отправить меня в тюрьму или, поскольку я вошел в аббатство переодетым, на виселицу.
–
– Вы не осмелитесь это сделать, капитан Борроуклиф!
– вскричала Кэтрин и невольно обняла юношу, словно желая укрыть его от опасности.
– А вам будет стыдно, полковник Говард, если вы допустите это хладнокровное мщение!
– Если бы можно было допросить молодого человека в таком месте, где нам не могли бы мешать дамы, принимающие в нем столь живое участие, - тихо сказал хозяину капитан, - мы, вероятно, получили бы важные сведения.
– Мисс Говард, и вы, мисс Плауден, - заговорил старик таким тоном, какой всегда заставлял его воспитанниц повиноваться, - ваш молодой родственник не к дикарям попал в руки, и вы можете, ничего не опасаясь, вверить его моему попечению. Сожалею, что мы заставили мисс Элис так долго стоять, но она может отдохнуть на диване в вашей гостиной, Сесилия.
Вежливо, но решительно опекун проводил Сесилию и Кэтрин к дверям, где с чрезвычайной учтивостью, о которой, особенно тогда, когда был взволнован, никогда не забывал, отвесил им низкий поклон.
– Вы, по-видимому, сознаете, в какой опасности находитесь, мистер Мерри, - сказал Борроуклиф, после того как за дамами затворилась дверь.
– Надеюсь, вы понимаете также, что велит мне долг в моем положении.
– Выполняйте его, сэр, - промолвил юноша.
– Вы отвечаете перед королем, а я - перед своим отечеством.
– У меня тоже есть отечество, - возразил Борроуклиф со спокойствием, ничуть не поколебленным надменным тоном молодого человека.
– Однако я не лишен возможности быть снисходительным, даже милосердным, когда это не противоречит интересам государя, о котором вы упомянули, вы не один явились сюда, сэр?
– Если бы я пришел сюда не один, то капитану Борроуклифу самому пришлось бы отвечать на подобные вопросы, а не задавать их.
– Я счастлив, сэр, что ваша свита так немногочисленна. Однако нахожу, что на шхуне мятежников, известной под названием «Ариэль», в ваше распоряжение могли бы дать больше людей. И это не позволяет мне отказаться от мысли, что ваши друзья где-то неподалеку.
– Во всяком случае, враги у него совсем близко, ваша честь, - заявил сержант Дрилл, незамеченным входя в комнату.
– Сюда явился мальчишка и рассказывает, что его схватили в старых развалинах и отняли у него товары и платье. По его описанию, этот молодой человек как раз и ограбил его.
Борроуклиф знаком подозвал парня, остановившегося в глубине комнаты. Тот повиновался с готовностью обиженного. История, которую поведал неожиданный посетитель, была несложна.
В то время как он перебирал в развалинах свои товары, чтобы показать их дамам в аббатстве, на него напали взрослый и юноша - вот этот самый, рассказал торговец, - и отняли у него части одежды, нужные им для маскировки, а также корзину со всем ее содержимым. Потом мужчина посадил его в одну из комнат старинной башни, в надежде, что он не сумеет оттуда выбраться, но, так как он сам часто поднимался наверх, чтобы обозреть окрестности, мальчишке-разносчику удалось воспользоваться его небрежностью и убежать. В заключение он потребовал, чтобы ему возвратили его имущество и наказали виновного.