Лодка
Шрифт:
Помощник за вычислителем в боевой рубке подтверждает полученную команду.
Старик ведет себя так, будто вся эта литургическая антифония [73] не имеет к нему ни малейшего отношения. Лишь напряженная поза выдает, что он внимательно следит за всем, что творится вокруг.
Теперь первый вахтенный офицер передает помощнику в рубке:
— Нос вражеского корабля направлен вправо — угол пятьдесят — скорость противника десять узлов — дистанция три тысячи метров — скорость торпеды тридцать —
73
Переменное пение двух хоров при богослужении.
Первому вахтенному вовсе не обязательно заботиться о точном задании угла пуска торпеды. Система наведения на цель сама рассчитывает его. Устройство напрямую соединено с гирокомпасом и дальномером, а также с торпедами, рулевой механизм которых постоянно корректируется. Каждое изменение курса лодки автоматически передается торпедам. Первому вахтенному офицеру остается только удерживать цель в перекрестье дальномера на мостике.
Он наклоняется к прицелу:
— Приготовиться к сверке параметров!…Отклонение…Ноль!
— Должно получиться! — бормочет командир. Он еще раз смотрит на луну. Второе облако остановилось, зависнув, как воздушный шар, привязанный тросом, который удерживает его на заданной высоте. До края луны осталось три ширины ладони: там он висит и не сдвигается ни на йоту.
— Ну же, один хороший рывок! — штурман потрясает кулаком; я никак не ожидал такого всплеска эмоций от всегда спокойного Крихбаума. Но нет времени изумляться поведению штурмана; командир резко оборачивает голову назад и приказывает:
— Самый полный вперед! Круто лево руля! Начинаем атаку! Открыть торпедные люки!
Крики внизу повторяют его команды. Нос лодки уже начал описывать круг вдоль горизонта — в поисках чужих силуэтов.
— Цель — корабли в середине! — Так держать! Курс — девяносто градусов!
Лодка несется прямиком на темные очертания, которые вырастают с каждой секундой.
Лемех форштевня взрезает сверкающее море, отваливая в обе стороны толстые пласты искрящейся воды. Вспучивается волна, блистая тысячами граней. Носовая часть лодки приподнимается, и поток брызг сразу обдает нас душем. Дизели работают на максимальных оборотах. Вибрирующий бульверк ходит ходуном.
— Выбирайте цель! — велит командир.
Склонившийся над прицелом первый вахтенный офицер не отрывается от окуляра.
— Вон там два перекрывающихся силуэта, мы ударим по ним. Видите? Слева от одинокого транспорта! Большему кораблю потребуется две торпеды, на остальные — по одной. Пускайте две торпеды: одну перед мостиком, другую — позади грот-мачты!
Я стою за спиной командира.
— Аппараты с первого по четвертый — товсь!
Мое прыгающее сердце подкатило куда-то к самому горлу, мысли путаются. Ревущие двигатели, тени кораблей, посеребренное луной море, последний рывок! Мы — подлодка, именно для этого и созданная; будем надеяться, что все сработает.
Первый вахтенный держит мишень в прицеле. Уголки его
— Подсоединить первый и второй аппараты — угол шестьдесят пять — следить за изменением угла!
— Сообщите угол!
— Угол семьдесят…угол восемьдесят!
Я слышу, как командир совсем рядом со мной произносит:
— Аппараты первый и второй: пуск разрешаю!
Все мои чувства обострились: ни рапорта — лодка ничуть не покачнулась — вообще ничего! Лодка продолжает мчаться вперед, все ближе и ближе к транспортам.
Они ничего не заметили! — ничего!
— Подсоединить третий аппарат!
— Третий аппарат — пли!
— Десять градусов лево руля! — приказывает командир.
Лодка начинает поворачивать, выбираю свою очередную жертву из цепочки судов.
— Подсоединить четвертый аппарат! — раздается голос первого вахтенного. Он ждет, пока мы не наведемся на новую цель, и затем командует. — Четвертый аппарат — пли!
В этот миг я замечаю длинный низкий силуэт корабля рядом с выбранным в качестве цели пароходом — эта тень не такая темная, как остальные — похоже, корабль выкрашен в серый цвет.
— Руль круто влево! Подсоединить кормовой аппарат! — на этот раз приказ отдает командир. Лодка в повороте сильно кренится на борт. Тени уходят от нас направо.
— Корабль поворачивает в нашу сторону! — предупреждает штурман.
Я вижу, что теперь наша корма нацелена на силуэты, оставшиеся позади. Но я также вижу, что светлая тень сужается. Я могу даже различить полоску волны, поднятую ее форштевнем.
— Пятый аппарат — пли! Руль круто вправо!
– кричит командир. Едва лодка накренилась в другую сторону, как сверкает красно-оранжевая вспышка, за которой через доли секунды следует еще одна. Мощный удар, просвистевший в воздухе, поставил меня на колени, его резкий звук проникает в меня подобно холодному лезвию клинка.
— Сволочи, они открыли огонь! ТРЕВОГА! — орет Старик.
Один прыжок — и я уже падаю в люк. На мои плечи обрушиваются тяжелые сапоги. Я отскакиваю в сторону, налетев на столик с картами, и скрючиваюсь от боли. Кто-то передо мной катится по палубе.
— Погружение! — кричит командир и немедленно вслед за этим. — Круто право руля!
Сверху хлестнула вода. Из-за большой скорости мы входим в воду круче, чем обычно, но, не обращая на это внимания, командир приказывает:
— Все — на нос!
— Чертовски здорово получилось! — восклицает он, поравнявшись с нами.
До меня с трудом доходит, что он хвалит вражеских канониров. Вереница людей, спотыкаясь, пробирается через отсеки. Я замечаю испуганные взгляды. Все начинает скользить. Кожаные куртки и бинокли, висящие на крючках по обе стороны от люка, отрываются от переборки.
Стрелка глубинного манометра пролетает одно деление шкалы за другим, пока шеф не приказывает перевести рули глубины в реверсивное положение. Куртки и бинокли плавно, как в замедленном кино, возвращаются к стенке. Лодка стоит на ровном киле.