Лодыгин
Шрифт:
«Если к какой-либо массе приложить силу архимедова винта и когда сила винта будет более тяжести массы, то масса двинется по направлению силы» — вот что открыл уже тогда Александр Лодыгин для себя.
Гениальные идеи не пропадают, даже если они рождаются много раньше, чем их может реализовать наука и техника.
С высоты знаний землян XX века мы может утверждать, что электролет Лодыгина в ту пору не взмыл бы в воздух, но вслед за журналом «Электричество» (1929, № 11) можем воскликнуть: «Какая редкая смелость и независимость мысли в век пара!»
Через полстолетия, когда рождался первый вертолет в Советской России, над ним работал большой коллектив ученых, использующих
Крохи модельки проходили многократные испытания в аэродинамической трубе, результаты анализировались, в итоге вновь и вновь изменялась конструкция, и так до тех пор, пока очередная модель показала себя устойчивой в бешеных потоках воздуха аэротрубы. Но и после этого построенный в натуральную величину вертолет полетел не сразу — доводка отдельных узлов шла больше года: специалисты разных областей науки и техники помогали вертолету подняться в воздух.
Чутьем гения понял двадцатитрехлетний Лодыгин, что электролет его пока только мечта. Законы, по которым он сможет взмыть в небо, человечество покуда не открыло.
Но если б позволили ему строить, экспериментировать, привлекать ученых…
Можно ли надеяться на такое счастье?
Вдруг приедет, примчится в Главное инженерное управление, где он оставил свой проект, а ему скажут:
— Что-то вы, батенька, запропастились! А мы уж тут заждались! Разрешение на постройку вам дано, деньги тоже. Стройте!
Чего не передумается в дороге! Чего не перемечтается…
Он возвращался домой с тем же узелком, с чертежами, потершимися на сгибах, да еще с песней — презентом лионцев.
Песенка о том, «какие чудаки эти русские! Вот один из них — молодой и красивый, не зная ни немецкого, ни французского языка, отправился с какими-то чертежами придуманного им воздушного снаряда из России через всю воюющую Европу. Да еще без гроша в кармане! Пруссаки принимали его за французского шпиона, а французы — за прусского. Его хотели повесить на газовом фонаре. Но парень был так хорош собой, что первыми его пожалели женщины, а потом и недогадливые французские мужчины сообразили, что не может быть этот «русский медведь в красной рубашке-косоворотке» прусским шпионом, и теперь этот парень из далекой заснеженной России воюет за Францию. О Франция, милая Франция, лучшие люди со всего света воюют вместе с нами за твою свободу».
Да, еще одно приобретение сделал Александр Николаевич за эти месяцы во Франции — он выучил французский язык, который так не любил в кадетском корпусе, и говорить на нем теперь мог не хуже российского «светского льва» — с прекрасным прононсом.
Электролету нужна лампа накаливания. Но только ли ему? Сколько еще по Руси прокопченных изб с лучиной, со свечами! А газовые фонари так капризны в обслуживании, да не безопасны для людей…
Будущее за электричеством — в этом нет сомнения. Не беда, что лампы накаливания, безопасной, удобной, с теплым мягким светом, пока что нет в природе. Он уже видит ее в своих мечтах.
…Снегом большим и сыпучим встретил его Петербург. На Невском бледно светили газовые фонари, не подозревающие, какую участь заготовил им рослый молодой человек, одетый легко, не по-зимнему и потому шагающий размашистым скорым шагом.
Глава 6. Первые изобретения
Вернувшись из Франции, Лодыгин поселился в Петербурге на Бронницкой улице (д. 19), в меблированных комнатах Степана Лукина, на самой верхотуре — шестом этаже. Скажешь питерскому извозчику: «На Бронницкую», а он не преминет вспомнить известное в Северной Пальмире присловие: «Разве можно верить пустым словам балерины?» (Начальные буквы фразы
Да нечасто бывали деньги в карманах Александра Николаевича, чтоб разъезжать на извозчике, — все больше пешком ходил, тем более что Технологический институт, где он учился вместе с Сергеем Николаевичем Кривенко на правах вольнослушателя, был рядом: только в университет, где он бывал не реже, ходить было далековато, и позже пришлось сменить квартиру — перебраться на Мойку (д. 40, кв. 28).
Лекции он слушал выборочно: по физике, химии, математике, сопротивлению материалов.
Иван Алексеевич Вышнеградский [7] читал тогда в Технологическом курсы прикладной механики, грузоподъемных машин, паровых машин и термодинамики.
7
Вышнеградский И. А. — творец теории автоматического регулирования, будущий министр финансов России, в 1874 году участвовал в создании «Товарищества Лодыгин и К0».
Ипполит Антонович Евневич, профессор, — курсы прикладной механики и гидравлики.
Виктор Львович Кирпичев, автор классических «Бесед о механике», вел курсы сопротивления материалов и деталей машин.
Им и давал на рассмотрение свои проекты электролета, а затем системы электроосвещения Александр Лодыгин. Позже, в интервью корреспонденту московской «Народной ремесленной газеты», он расскажет об отзывах этих ученых, а автор статьи обратится к читателям с призывом помочь изобретателю, ведь «наши ученые и технические общества обязаны рассмотреть проект» и по возможности оказать автору его содействие. Иначе для чего существуют сами общества, если «русские изобретения ни на шаг не двигаются вперед и русские изобретатели ищут за границей справедливой себе оценки».
Лодыгин много в эти два года — с 1870 по 1872-й — изобретает. Трудно представить, как он все успевал: и работать слесарем в газовом обществе «Сириус», и слушать лекции в двух местах, и работать сразу над четырьмя изобретениями, каждое из которых было новостью для мира и еще долго ею оставалось. Об одном из них — электролете — мы уже знаем.
Три других тоже связаны с электричеством. Это водолазный аппарат, в котором посредством электролиза вода разлагалась на водород и кислород, смесью которых должен был дышать водолаз. Затем — способ и аппараты для электрического отопления. И наконец, способ и аппараты для электрического освещения.
Но главным из четырех Лодыгин по-прежнему считал, по-видимому, электролет: именно для того, чтобы собрать деньги на его постройку, он занимался остальными тремя!
В Центральном государственном архиве Военно-Морского Флота СССР в Ленинграде хранится докладная записка А. Лодыгина об изобретении им водолазного аппарата. Пытаясь заинтересовать им министерство, изобретатель пишет: «…В некоторых местах есть затонувшие грузы драгоценного металла, так, например, в окрестностях Балаклавы затонули два английских судна с грузом золота в виде денег, и правительство Русское делало попытку достать груз, причем водолаз… вынес горсть денег, а во вторую попытку погиб. 10 сентября 1870 года я обращался к вашему превосходительству с проектом изобретенного мной электролета… Обращаюсь с просьбой выдать мне 300–350 рублей серебром для устройства водолазного аппарата и первоначальных опытов, в случае же удачи поисков — одной половины всего найденного для устройства электролета».