Лодыгин
Шрифт:
Только во Франции, куда ездил сам Терпигорев по поручению Лодыгина, были получены привилегии на имя компании (Лодыгин, Козлов, Висковатов и Терпигорев).
Там, во Франции, с тех пор знали правду об изобретении лампы, хотя позже туда ездили и Кон с Дидрихсоном, демонстрируя «лампу Кона» Грамму, Сименсу, Фонтену и другим и пытаясь подороже продать ее французским или немецким капиталистам.
Ипполит Фонтен, изобретатель и ученый-физик, в 1877 году издал замечательный исторический труд «Электрическое освещение», в котором рассказал и
О Лодыгине Фонтен знал понаслышке из разных уст, о его работах — из текста французской привилегии.
Но место отводит он ему первое среди изобретателей ламп: «Освещение путем накаливания и принцип его производства были преданы забвению, пока в 1873 году русский физик А. Лодыгин не воскресил и то и другое и создал маленькую лампу, которую потом усовершенствовали Кон и Булыгин».
Используя отзыв Якоби и мнение об изобретении Лодыгина Российской академии наук, Фонтен пишет: «Лодыгин — первый — выдвинул идею заменить платиновую нить на тонкие стержни из угля (кокса), аналогичного графиту, то есть хорошего проводника, и решил проблему электрического освещения.
Единственное нежелательное условие употребления угля вместо платины состоит в том, что уголь соединяется с кислородом воздуха и мало-помалу растрачивается. Но Лодыгин был готов к этому неудобству, поместив нагретый электротоком добела уголь в герметически закрытый стакан, из которого кислород изъят простыми способами».
Далее Фонтен сообщает о приездах мнимоизобретателей, констатируя: «Козлов из Санкт-Петербурга, который прибыл во Францию в надежде использовать патент Лодыгина, немного усовершенствовал лампу… В 1875 году Кон, тоже из С.-Петербурга, запатентовал лампу более практичную, которую мы воспроизводим на рисунке и которая была изготовлена здесь Дюбоском».
Действительно, мастерской Дюбоска Кон заказал изготовить 12 штук ламп. Грамм, знаменитый созданием первой практической динамо-машины, в Товариществе которого Фонтен был главным распорядителем, очень заинтересовался русскими лампами и просил оставить несколько штук для опытов. Ипполит Фонтен так отозвался о пятой лодыгинской лампе, вышедшей под именем Кона: «…работал с этой лампой, получал хороший свет, приблизительно в 50 карселей (500 свечей) на лампу, очень постоянный и достаточно экономичный».
«Изобретателю надо бы еще поработать над лампой, довести изобретение до товарного состояния» — такова мысль Фонтена. Этим и хотел заняться Лодыгин, но дело скоро приняло неожиданный оборот.
…На обратном пути из Франции Кон с Дидрихсоном разыскали в Берлине завод Сименса и Гальске, где, встретившись с другим изобретателем динамо-машины — фон Альтенеком, провели серию опытов.
Лодыгинские лампы приобрели широкую известность в Европе. О лампах накаливания заговорила западная пресса.
А в России уже год как шла настоящая «золотая лихорадка» вокруг лампочки. Еще ни один завод не только не производил, но и не собирался производить электролампы, а число пайщиков «Лодыгин и К°» переросло цифру 60.
Все надеялись на быстрое обогащение, и только немногие знали истинное положение дел. Не с капиталами Терпигорева и Висковатова
Лодыгин ничего не понимал и не хотел понимать в финансах, он хотел изобретать и чтоб «все оставили его в покое».
Но не так-то просто выйти из акционерного общества, да еще такого, что увязло в долгах. Кон объясняет, что выход один — создать новое «Товарищество на вере», более жизнеспособное, так как членами его правления станут крупные денежные тузы. Изобретатель при этом получит свободу творчества, но кое-чем ради нее придется пожертвовать. Лодыгин согласен.
Кабальный договор —иначе не назовешь сей документ, названный по иронии судьбы «Договором о товариществе на вере» — между Ю. А. Гагемейстером, Д. И. Герке, А. Н. Загряжским, А. С. Козловым, А. Н.Лодыгиным и другими.
На 15 страницах договора нет и намека на желание толстосумов устроить изобретателю лабораторию или хотя бы мастерскую для выпуска первых партий ламп. Зато цинично продемонстрирована психология капитала — и было это в годы, когда переведенный «Капитал» Маркса читался и изучался в России. «Договор товарищества на вере» прямо-таки яркая иллюстрация к некоторым страницам Марксова труда об уродстве мира наживы.
Начинается договор во здравие: «Товарищество имеет предметом ввести в употребление и распространить как в России, так и за границею электрическое освещение по изобретенному Лодыгиным способу, на который получены уже привилегии…» (Следует длинный список стран мира и микроскопических княжеств Германии, среди которых нет почему-то США, а в Великобритании и Швеции патенты взяты на имя Кона, «принявшего на себя исходатайствование привилегий в этих двух государствах».)
«С этой целью все упомянутые привилегии передаются Лодыгиным, с согласия Козлова, Терпигорева, Висковатова и Кона… в полную собственность Товарищества, и засим от усмотрения Товарищества должно зависеть дальнейшее исходатайствование еще в каком-либо государстве привилегий на сделанное г. Лодыгиным изобретение», причем, на чье бы имя они ни брались — составлять они будут все равно «полную собственность Товарищества».
И так уже ясно, что Лодыгин теряет и свое изобретение, и право на дальнейшую защиту своего приоритета в других странах, в тех же США, но договор цинично разъясняет еще раз: «Господин же Лодыгин не имеет более права ни лично пользоваться им отдельно от Товарищества, ни уступать кому-либо от себя права пользования этим изобретением в каком бы то ни было виде».
Но и этого мало благородному купечеству (почти все члены правления купцы 1-й гильдии), к ним же пришлось приписаться и бесталанному (как называют в народе невезучих на долю, на деньги) Лодыгину.
Грабеж продолжается. Толстосумам известно о некотором оборудовании, за которое почти выплачены долги с помощью друзей. Так вот: «Лодыгин передает в собственность Товарищества две электромагнитные машины, два паровых котла и различные мелкие приспособления для производства опытов освещения, которые ныне помещаются на Конногвардейской улице в доме Телешева..»