Лоенгрин, рыцарь Лебедя
Шрифт:
Тельрамунд выпрямился, мрачное лицо просветлело. Генриху показалось, что сейчас, как огромный медведь, пустится в неуклюжий пляс.
Лицо сэра Перигейла, как сразу заметил король, помрачнело, а Тельрамунд прогудел поспешно:
– Да, Ваше Величество, да! Божий суд – лучший из судов…
Король поморщился, повернулся к Эльзе:
– А вы согласны, милая Эльза?
Эльза окаменела, в лице ни кровинки, с трудом заставила себя кивнуть и прошептала:
– Да, Ваше Величество. Пусть Господь нас рассудит.
– Хорошо, – сказал
Эльза даже не стала обводить взглядом рыцарей, чтобы не видеть, как они станут опускать головы. Кто-то в самом деле верит, что Тельрамунд не врет, раз поклялся на мече, нерушимой клятвой рыцарей, но остальные, кто верит в ее правоту, все равно не выступят в ее защиту, ибо нет ни в Брабанте, ни в Тюрингии, ни во всем Германском королевстве воина, равного графу Тельрамунду по силе и воинскому умению. Кто бы ни выступил в ее защиту, будет повергнут и опозорен, а ее честь все равно не спасет.
– Ваше Величество, – сказала она тихо и с таким глубоким убеждением в голосе, что рыцари притихли, – я верю, что Господь видит правду и покарает виновного. Потому прошу вас объявить, что я ищу защитника… и дать на это три дня.
Рыцари молчали, Генрих сказал поспешно:
– Да-да, дитя мое, все будет так, как ты говоришь! Герольды сейчас же объявят, что ты ищешь защитника для поединка в Божьем суде, а я даю на его поиск не три дня, а неделю!
Эльза поклонилась.
– Спасибо, Ваше Величество.
– Надеюсь, – сказал Генрих неуклюже, – что ты найдешь достойного рыцаря.
– Einsam in truben Tagen, – ответила Эльза и сама перевела на общегерманский: – Помню, как молилась, тяжко скорбя душой. И был мне вещий сон… явился рыцарь в блестящих доспехах.
– На белом коне? – спросил Генрих печально.
Эльза ответила тихо:
– Не помню, но душу мою охватила неземная радость. Я верю, Господь не оставит сироту и пошлет защитника!
– Я тоже надеюсь на это, – сказал Генрих. Он внезапно ощутил себя усталым и очень старым, кивнул: – Иди, дитя мое. Пусть Господь тебе поможет.
Когда она ушла в сопровождении своих девиц, граф Маргант сказал тихонько язвительным шепотом:
– Совесть свою тешишь? Неделю вместо трех дней… как будто это спасет бедняжку.
– Знаю, – ответил Генрих тем же злым шепотом, – но хоть какую-то малость сделать для нее.
Граф Ричберт посмотрел на одного, на другого, наморщил лоб, стараясь понять старших по возрасту, намного более старших, наконец спросил тихонько:
– Ваше Величество, вы что, ей верите?
Генрих вздохнул, провел ладонью по лицу, словно смахивая невидимую паутину.
– А ты? – спросил он вдруг.
Граф смешался, открыл рот и закрыл, потом, озлившись, сказал почти рассерженно:
– А это при чем?
– Но ты же меня спросил?
– Так я ж спросил короля!
Генрих вздохнул еще тяжелее, плечи его поникли.
– Ты еще молод, но уже понимаешь, что ответит
Ричберт пробурчал, отводя глаза:
– Вижу. Но вижу и то, что ее претензии на трон… нежизненны.
– Взрослеешь, – произнес король невесело.
Глава 6
Король молчал, граф бросил на него короткий взгляд и замолчал тоже. И так удивительно, как на короля подействовала чистая неземная красота Эльзы, что он на минуту ощутил себя не королем, а человеком, у которого есть душа и чувство справедливости. Обычно же он всегда оставался королем.
– Взрослеешь, – повторил наконец король с грустью, – и так быстро… Возможно, к старости станешь такой мудрой сволочью, что сможешь всем давать только правильные советы.
Граф Ричберт вспыхнул до корней волос, даже кончики ушей заполыхали ярко-красным.
– Ваше Величество!
Генрих отмахнулся:
– Я же стал?.. А какая чистейшая душа была в детстве!..
Граф Маргант задумчиво смотрел в сторону стана брабантцев, где выделяется размерами шатер Тельрамунда. Там уже врыт столб, на нем щит, и всякий, кто желает вызвать Тельрамунда на поединок, может ударить в его щит копьем.
– Я думаю, – проговорил он, – у брабантцев появилась достойная замена покойному герцогу. Я слышал, граф Тельрамунд победил больше чем в ста пятидесяти сражениях… Думал, врут, но сейчас посмотрел на эту закованную в железо башню, гм… За таким охотно пойдут даже самые робкие. Граф лично проломит любую оборону, разобьет щиты и опрокинет коней, а остальным останется только врываться в пролом и завершать победу.
Генрих кивнул:
– Ты прав, нам именно такой и нужен. Венгры – серьезные противники. Хотя, конечно, как все кочевники, они стараются нападать на легких конях, осыпать градом стрел и удирать. Но их легкие стрелы бесполезны против наших доспехов, так что где-то им придется встретиться с нашими рыцарями лицом к лицу.
– Придется, – согласился граф. – Они уже осели в центре славянских земель и по их примеру начали строить города. Так что либо мы сожжем все города, либо венгры примут бой, защищая их. Вот тут сила таких рыцарей, как Тельрамунд, будет неоценима.
Граф Ричберт сказал горько:
– Значит, эту прекрасную чистую душу… дочь герцога Готвальда… принесем в жертву?
Генрих промолчал, а Маргант пробормотал:
– Дорогой Ричберт, вы задали очень трудный вопрос, но, надеюсь, Его Величество сейчас соберется с духом…
Генрих бросил раздраженно:
– Можешь сказать и ты!
– Я, к счастью, не король, – ответил Маргант. – Я вообще не подниму эту тяжесть… грехов.
Генрих бросил короткий взгляд на юного графа, тот смотрит чистыми преданными глазами, поморщился.