Логическая история цивилизации на Земле Дополнительные доказательства моей теории (часть вторая)

Синюков Борис Прокопьевич

Я понимаю, вы удивлены, что вместо рассекречивания слова епископ, я занялся такой ерундой как фрак. Каковой, в общем–то, ни что иное, как поддевка с отрезанной до пояса передней частью, словно вы всем намерены показывать самую интимную часть, чем уничтожается прямой смысл одежды в смысле Адама и Евы, скушавших по наущению проклятого Змия по яблочку познания добра и зла.

Это не может быть случайностью, подумал я, и приступил к самому слову епископ, episcope по–латыни и по–гречески. Заглянув во все имеющиеся у меня словари, я обнаружил, что слов, начинающихся со слога «ep» (по–русски «еп», «эп») практически нет, кроме, конечно, епископа (episcope) и его производных второго и третьего порядка. Да еще «греческой» приставки «эпи» (на, над, при, после и т.д.), каковую можно приставлять к любому слову,

чтобы менять его смысл без всякого строгого и общего правила на какой угодно новый смысл. Такого рода «греческие» приставки ныне довольно широко распространены, только заметьте, если вы знаете значение слова без этой приставки, то будьте уверены, что с упомянутой приставкой вы никогда не догадаетесь о новом значении этого слова. То есть, приставку «эпи» ученые дают самым произвольным образом, поэтому до смысла ее тоже надо докапываться. С целью сокращения статьи не относящимися к делу подробностями советую самим заглянуть в любой толковый словарь, и вы убедитесь, что приставка «эпи» ничего иного не обозначает, кроме желания автора изменить первоначальный смысл слова, притом в совершенно непредсказуемую сторону «нового» смысла.

Сие рассуждение привело меня к факту, что в «древнегреческом» языке буква «п» (р) почти никогда не встречается без следующей за ней почти всегда буквой «х» (h), каковая просто выдох, чуть громче обычного. Самое интересное в этом буквосочетании то, что его можно произносить самым непредсказуемым образом из трех возможностей: «ф (f)», «п (p)» и «х (h)», точно так же как применять приставку «эпи». Например, мое отчество записано в паспорте «Прокопьевич», а у моей родной сестры – «Прокофьевна», отчего у нас постоянно возникают всякие мелкие неприятности, так как публичные власти всегда считают, что у нас – разные отцы.

В результате с вероятностью в 95 процентов episcope «греки» когда–то писали как ephiscope, а потом историки и лингвисты древних языков именно для того, чтобы слов на «еп (ep)» в словарях было как можно меньше, а приставка «эпи» (epi)» применялась бы как можно фантастичнее, букву «h» вычеркнули. Получилось очень мило, примерно так, когда говорят: «…и концы – в воду». У нынешних русских сыщиков это называется «висяк», когда преступление есть, но до преступников никогда не добраться.

Поэтому нет ничего удивительного, что я начал изучать слова на «ф (ph)» и именно со слова «эфод» (ephod)», так как, во–первых, я его уже изучал в другой своей статье (см. «Перевертыши»), во–вторых, это слово здорово подходит к епископам, так как это их – одежда.

Начну издалека, из Г. Вейса: «Аарон в пустыне отлил золотого тельца из золотых серег, взятых у народа, а Гедеон …сделал золотой кумир и для украшения его – эфод» (курсив везде мой, чтоб не забыть). То есть, кумир – отдельно, эфод – отдельно, это разные вещи. Открываем ЕЭ и читаем: «Затем он (Гедеон – мое) делает «эфод»… и воздвигает его в своем родном городе Афре и поклоняется ему. <…> К древнейшему рассказу принадлежат: изготовление из добычи идола («ephod»)…». Здесь эфод и кумир уже – одно и то же, но специальной статьи «кумир» в ЕЭ нет. Хотя дураку понятно, что кумир одет в эфод, поэтому воспринимаются как единое целое.

Открываем В. Даля: ««кумирня, языческий храм, жрище, капище или требище. Кумошить кого, что, вологодское мять, толочь, ломать, комкать, ворошить (жирный шрифт – мой). Мять, толочь, комкать в совокупности означают лепить, но, само собой разумеется, что прежде чем отливать надо было научиться лепить из глины, хотя бы форму для отливки. Таким образом, русские не бездумно взяли в свой словарь чисто еврейское слово кумир, а доподлинно и досконально знали его семантическое происхождение – лепка идола. А сами евреи не знают, видите ли, отождествляя кумира с его одеждой. Поэтому перехожу к эфоду вплотную.

Цитирую Г. Вейса: «Нарамник (по–нынешнему – фартук или передник, так как – см. ниже) покроем походил на старинное верхнее платье (гигантский фиговый листок – мое) кабильских женщин. Двойной еврейский нарамник (два фартука, спереди и сзади – мое) состоял из двух совершенно одинаковых

продолговатых кусков материи, сшитых вместе одной стороной так, что у надетого нарамника шов приходился вдоль плеч, а передняя и задняя лопасти свободно спускались на грудь и спину. Такой же нарамник, но с завязками на боках, был главной одеждой жрецов и назывался эфодом». Обратите внимание на то, что эфод как бы не очень длинный, только «на грудь и спину», но не ниже. Пока этого достаточно. Только пока непонятно, почему фартук–эфод по–русски переведен нарамником. Значит, этот эфод должен что–то обрамлять.

Перейдем опять к ЕЭ: «Эфод — употребляется в двух различных значениях: а) Означает одну из принадлежностей первосвященнического облачения… и б) обозначает изображение: и все израильтяне стали блудно ходить за ним». То есть, здесь «примиряются» два непримиримых понятия, но особенно мне понравилось слово блудно. Что–то все это начинает мне напоминать фрак, надетый на голое тело, только пока без штанов. Представьте себе человека во фраке и без штанов, не будет ли это блудно, так что за таким человеком народ будут толпами ходить. Ни сам кумир, ни его платье в отдельности не должны представлять собой что–то экстраординарное, а вот их комплекс – да, может представлять нечто необычное, привлекающее взгляд, например, когда женщина придает себе мощное внимание не тем, что она голая, а тем, что где надо, высовывается краешек интимности, совсем чуть–чуть: ваше воображение дорисует.

Далее в ЕЭ приведена фраза «Самуил и Давид были опоясаны льняными эфодами». То есть эфод из передника–нарамника превращается совсем уж в кушак из куска полотна, каким в кино показывают Насреддина, хотя сам эфод, будучи не сшит по бокам, подпоясывался. Примерно как подпоясывают белым поясом некоторые дирижеры свои штаны под фраком, когда в подфрачном жилете очень жарко размахивать руками. Только надо представить опять же дирижера во фраке и без штанов, только подпоясанного кушаком из куска полотна. Тем более что Г. Вейс пишет, что евреи, увидев штаны у сирийцев и персов, так и не позаимствовали их, они им не понравились. А уж Самуил и Давид вообще были только подпоясаны, примерно как в бане скрученным в жгут полотенцем.

Вернемся вновь к Г. Вейсу: «Эфод формой походил на нынешнее облачение католических священников. (Православные священники тоже ведь имеют похожую вещь одежды). Имелись две его половины, на передней из которых была сделана глубокая четырехугольная выемка. На выемку эфода первосвященник помещал самую важную и самую драгоценную принадлежность своего облачения – «урим и туммим». <…> Первоначально это был простой мешочек. <…> «Урим и туммим» прикреплялся к поясу эфода. Нижнее платье покрывало верхнюю часть ног до поясницы. <…> Пояс подпоясывался довольно высоко, под грудью и несколько раз обвивали вокруг тела, но так, чтобы висящие концы все–таки доходили до ступней. Их ради удобства закидывали назад через левое плечо». [Вейс Г. История материальной культуры: Глава 5. Евреи и финикийцы, С. 24. Энциклопедия материальной культуры. Герман Вейс, С. 432 (ср. Вейс: История культуры, С. 143)].

Во–первых, как бы подозревается, что четырехугольная выемка сделана как бы у ворота, на груди, наподобие то и дело входящего и выходящего из моды у женщин квадратного выреза в верхней части платья, декольте. Но это не так, если вдуматься в отмеченные детали. Драгоценный мешочек с урим и туммим подвешивался к поясу, прикрывая собой четырехугольную выемку. Значит, драгоценный мешочек был ниже пояса, примерно в том месте, где у фрачного дирижера находится ширинка штанов, а четырехугольный нарамник фрака как раз и обрамляет эту самую драгоценную принадлежность.