Логика выбора
Шрифт:
Возле такого аккуратного домика под номером двадцать семь водитель притормозил, администратор Чартер Сон, не торопясь, покинул автомобиль. Не глядя по сторонам, он вошел в калитку и, сделав ровно тридцать четыре шага, открыл стеклянную дверь. Навстречу выбежала Здена – миниатюрная и миловидная служанка, похожая на тех, которые работали в остальных тридцати четырех домах. Но если лицо и фигуру можно было объяснить подбором кадров по принципу единообразия, то радостная улыбка в стандарт не укладывалась и объяснялась чувствами или их имитацией. Потому что, кроме обязанностей горничной, поварихи и официантки, она являлась сожительницей своего хозяина. Это было предусмотрено трудовым контрактом и определяло надбавку к зарплате, маленькую благоустроенную квартиру
– Вечерняя еда готова, гражданин Чартер Сон! – отрапортовала она и, поняв, что хозяин не в духе, перестала улыбаться.
– Молодец, Здена, – кивнул Администратор. – Можешь быть свободна.
– Гражданин недоволен мной? – испугалась женщина.
– Нет, просто я устал.
Он провел рукой по лицу – действительно усталому лицу пятидесятилетнего земного мужчины, еще без признаков обрюзглости, мешков под глазами, но с заметно обозначившимися морщинами и тусклым взглядом, в котором не горел обычный огонек уверенности.
– И вы уверены, что сможете заснуть без моего успокоения? – все же поинтересовалась она. Именно за это она получала надбавку – за безобидное «успокоение». Именно так обозначалась ее особая функция во всех документах.
– Да, не беспокойся. – Чартер Сон дружески погладил ее по плечу. – Я не отправляю тебя из дома, просто в спальне я хочу остаться один.
Женщина несколько повеселела, склонилась в поклоне и исчезла. Все-таки вышколенный персонал – это очень удобно!
Глава 2
Первая высадка
Двенадцать лет назад по земному времени.
Марк Джордан
Первый раз я побывал здесь двенадцать лет назад, если использовать земные мерки. Мы вчетвером высадились ночью на океанском берегу, окруженном расположенным полукругом горным хребтом. Местность была пустынная и идеально подходила для базового лагеря: при многократных сканированиях ни одного теплокровного существа размером больше собаки обнаружено поблизости не было. Дул легкий ветерок, несущий запах океана и приятную прохладу, над головой – мириады звезд, их было слишком много, некоторые непривычно крупные, некоторые наоборот: обычная звездная пыль, светлыми мазками обрисовывающая контуры созвездия Тукана. В этом зрелище присутствовала некая искусственность неземного планетария, в котором крупные золотые гвозди прибивали пушистый черный бархат к высокому куполу. Обилие звезд и отсутствие Луны оказывало неприятное воздействие: чуждый мир давил на не привыкшее к нему сознание.
Мы быстро разгрузились. Густая тень посадочной шлюпки, перекрывая на миг желтые огоньки, бесшумно скользнула косо вверх и растаяла в пространстве, чтобы выгрузить вторую четверку на другом континенте пока еще безымянной планеты.
– Ну, с прибытием! – сказал Лобов. – За дело, времени мало!
– Да, надо торопиться, – кивнул Малко.
Хотя здесь не было ни спутников, ни летательных аппаратов, да и ни одной живой души вокруг, но обустройство следовало завершить в темное время суток – таков закон конспирации, которому учили злые книги. Поэтому мы рьяно взялись за работу и успели развернуть жилой блок и спрятать оборудование.
И тут началось цветопредставление. Звездная люстра стала блекнуть и вскоре совсем погасла, словно чья-то могущественная рука повернула реостатный выключатель. Черная мгла просветлела до коричневой, потом сменила цвет на пурпурный, который тут же стал превращаться в багрово-красный. Из играющего перламутром океана выплыл темно-красный диск, казавшийся раза в два больше земной Луны и гораздо ярче ее. Ночная звезда! За несколько часов она описала дугу, пройдя через зенит, и скрылась за горизонтом, небо принялось менять кровавые тона на золотистые, потом светло-голубые. Собственно говоря, это уже здорово напоминало земной рассвет. Только выкатившееся местное солнце, хотя и было размером с земное, светило не так ярко и переливалось цветами расплавленного золота и красной
Вот тогда-то мы и увидели Навою во всей красе. Неправдоподобная, без единой морщинки, гладь океана была светло-изумрудной, желтые, с хрустальными вкраплениями прибрежные скалы выступали из песка нежно-розового цвета. Серый жилой блок-хамелеон изменил цвет на золотистый, с розовой подошвой и слился с окружающим пейзажем. Но никто не обратил на это внимания. Я смотрел на небо, пытаясь определить цвет: то ли темно-голубой, то ли откровенно синий. Между золотыми скалами торчали сочные шапки буйной зелени. И хотя мы знали, что нас ожидает на Навое, и неоднократно видели голограммы, впечатление было потрясающим, и мы смотрели как зачарованные.
– Какая изумительная цветовая палитра! – выдохнул Комков, хотя его вряд ли можно было заподозрить в сентиментальности.
Как, впрочем, и любого из нас. Но я, Лобов и Малко промолчали, а сказал это именно Комков. И добавил:
– В эту планету можно влюбиться!
Но мы прибыли сюда не любоваться закатами и рассветами, а определить тренд развития гуманоидной цивилизации. Вначале выбирались в ближайшие города на несколько часов, ходили по улицам, наблюдали, завязывали знакомства – точнее, пытались завязывать знакомства, ибо местные жители держались очень настороженно, явно опасаясь каких-то врагов. Приходилось вести себя осторожно и нередко применять гипнотическое внушение. И все же эти вылазки были полезны. Со спутников наблюдения нельзя было определить мелкие детали местной жизни: после первых разведывательных выходов мы заклеили ногти и изменили одежду, уяснили, как надо держаться, чтобы не привлекать внимания, изучили еще массу полезных мелочей. Потом покинули базовый лагерь и расселились по стране, внимательно изучая устройство местной цивилизации.
На планете имелось два континента, на нашем располагалось государство Таго, на другом – Агрегания. Они жестко враждовали между собой – официальная пропаганда каждого обвиняла во всех неудачах другую сторону. Время от времени в Таго разоблачали и казнили шпионов Агрегании, а в Агрегании с ликованием уничтожали одного за другим шпионов Таго. Об этом сообщали наши ребята, работающие в Агрегании.
Правда, как удавалось агреганским шпионам проникать в Таго и наоборот, оставалось только догадываться: между континентами было несколько тысяч километров, а мореходство здесь было не очень развито – только небольшие парусные шхуны выходили в океан на рыбную ловлю, огибали материк в исследовательских целях или для торговли с отдаленными районами, но пределов прибрежных вод не покидали. Это обстоятельство препятствовало масштабной войне между Таго и Агреганией, а над загадкой появления чужих шпионов никто не задумывался.
Надо сказать, что нас факт такой ксенофобии насторожил с самого начала. А чем больше мы погружались в местную жизнь, тем больше понимали, что она не так красива, как сказочный серповидный берег, на котором мы высадились. Природа и общество имели разнонаправленные векторы. Серые унылые однотипные строения, блеклая мешковатая одежда, озабоченные лица местных жителей – все это входило в противоречие с буйством красок вокруг.
Столицей Таго являлся почти миллионный город Стакка, вокруг беспорядочно рассыпались городки поменьше и сельские поселения, в которых без элементарных удобств, в бедности и голоде жили запуганные и темные крестьяне. В Стакке уровень жизни был повыше: здесь имелось электричество, по твердому покрытию дорог разъезжали запряженные тягловыми животными повозки, население было более обеспечено продуктами питания, которые, впрочем, распределялись по талонам, в зависимости от положения навойцев на социальной лестнице. Политический режим был непонятен, так же как форма правления. Повсюду в общественных местах висели плакаты, восхваляющие некоего «Мудрейшего», часто глашатаи с малопонятными портретами громко кричали такие славословия вслух. Жители в разговоры на политические темы не вступали, а на расспросы выкрикивали: «Слава Мудрейшему!» – и торопились уйти.