Логика выбора
Шрифт:
– А это плохо?
Он помолчал, наморщив огромный и без того морщинистый лоб.
– Что же... Скажите, а там, у себя, вы уже преодолели все трудности, достигли вершин мудрости и знаете, какой должна быть Навоя-2?
– Как вам сказать... Проблем хватает. И до вершин далеко: ведь с каждой достигнутой открывается следующая, еще более высокая. Но надо ли обладать абсолютом знаний, чтобы выбирать - дать сгореть разумной жизни или пересадить ее в безопасное место?
– Весь вопрос - как "пересадить"? Из ничтожной части кирпичей разрушаемого дома нельзя выстроить точно такое же здание! В лучшем случае - уменьшенную копию!
– Человеческое общество в отличие от неживой
– А у вас есть право определять пути его развития?
– Боюсь, что нет, - мне не хотелось тягаться с автором известных философских концепций, но выбора не было.
– Однако не всегда правильное решение - панацея. Безукоризненные построения могут быть полностью нежизнеспособными. У нас есть притча про осла, который, оказавшись между одинаковыми стогами сена, логично обдумывал, с какого начать. Бедняга умер от голода! Извините за мрачную аллегорию, но, надеюсь, вы не хотите, чтобы Навою постигла та же судьба?
– Гм! Осел между равными стогами сена... И, разумеется, на одинаковом расстоянии... Интересно! Здесь, конечно, есть изъян, и сейчас я его найду.
– Можно только удивляться быстроте, с которой переключался ход мыслей Тобольгана. Он оживился, порозовел, схватил карандаш и полез было за бумагой, но сработало какое-то невидимое реле, и он пришел в себя. Ладно, потом...
– он махнул рукой.
– Но вы подменили тезис! Бесспорно, цель у вас самая благородная, глупо спорить! Но каковы средства? Вы соберете талантливых ученых и создадите элитарное общество! Впрочем, здесь есть еще объективный критерий - чины, степени, звания в расчет принимать нельзя, но остаются способности, труды, достижения. А как быть с так называемыми "простыми людьми"? Рабочими, крестьянами, плотниками?
– Здесь тоже есть критерии. Общечеловеческие. Честность, порядочность...
– Это довольно расплывчатые понятия, к тому же они постоянно меняются. Но, предположим, что вы выбрали именно их. Почему? Должна же быть какая-то логика отбора?
– Вы замечали, что благородные люди уязвимее трусов и приспособленцев? Ну-ка, ответьте: кто скорее бросится в пожар спасать ребенка или уступит место женщине в последней шлюпке? Вот то-то и оно! По-вашему, это логично? А на мой взгляд - жесточайшая несправедливость! Естественный отбор наоборот! Кому он на руку? Дуракам и иждивенцам, подлецам и мерзавцам! Лично мне не нравится, когда торжествуют такие особи. Логика выбора в том и состоит, чтобы поправить порочную закономерность!
– А вы не задумывались, что если бы не способность к самопожертвованию, то герой ничем бы не отличался от труса? Лишить его этого свойства значит, уничтожить и нравственное превосходство!
– Странный взгляд на вещи.
– Отнюдь. Просто с другой стороны. И это естественно: любая жизненная позиция имеет две грани. Вопрос в том, какую выбрать.
– Мы снова вернулись к логике выбора?
– Не только. Скажите, кто принимает окончательное решение об эвакуации конкретного навойца?
– К сожалению, я.
– Вот даже как?
– Тобольган развел руками.
– Единолично?
Я промолчал. Он умел находить самые уязвимые точки.
– Не слишком ли велика ответственность? И не боитесь ли вы ошибиться? Ведь, как мы только что выяснили, четких представлений о том, кого спасать, а кого оставлять на погибель, у вас нет.
Да, в таком состоянии не следовало сюда приходить. Впрочем, будь я и в отличной форме, я бы не смог переиграть Тобольгана. Мы оба правы, каждый по-своему. И с точки зрения логики он прав более, чем я. У нас в Совете тоже были головы, считающие, что этичнее оставаться в стороне: в конце концов мы не отвечаем за
– Значит, вы отказываетесь?
– на этот раз мой голос был хриплым и усталым.
– А что будет, если откажусь?
– Тобольган снова сунул руку в карман.
– Ничего. Я встану и уйду. А вы забудете, о чем мы говорили.
– Забуду? Это унизительно. И задачку жаль... Впрочем, что с нами церемониться? Вы же сверхсущество, эмиссар, уполномоченный решать судьбы людей и планет! Вы не знаете сомнений, вы непогрешимы, так что...
– Я бы с удовольствием поменялся с вами местами, - этого, конечно, уже говорить не следовало, но я не мог сдержаться, - брюзжал бы, задавал логические задачки, считал себя добрым и справедливым, легко становился в позу обиженного, сам себя жалел и успокаивал. Но приходится заниматься другим. На Навое нас высадилось двадцать человек - добровольцы, по десятку на континент. Вопросами, которыми вы меня сегодня кололи, нас исхлестали еще на родине, и здесь они мучили нас ежедневно и ежечасно. Но мы делали свое дело - чертовски трудную и неприятную работу, и кое-чего достигли! я перевел дух.
– Это не прошло незамеченным, у вас ведь много зорких служб - полиция общая и тайная, разведка, контрразведка, Специальное Бюро. Здесь моих товарищей приговаривали к смерти как шпионов Агрегании, а там - как ваших диверсантов! А после одного случая нас перестали арестовывать, просто как особо опасных расстреливали из засад! Сегодня я остался один! я не заметил, как перешел на крик.
– Я устал, измотался, докатился до того, что трачу нервный потенциал, чтобы лишний раз убедиться в лживости женщины, которую любил! За мной уже охотятся, а я, выжатый, как лимон, прихожу к вам и пытаюсь переубедить сильнейшего логика Навои! Вот вам отсутствие сомнений и непогрешимость! А сейчас я все это выбалтываю вам неизвестно почему!
Тобольган слушал внимательно и даже несколько растерянно.
– Так давайте поменяемся местами! Я сяду в мягкое кресло, откажусь смотреть на небо, а в минуты депрессии вспомню, что существует замечательный и простой выход из любых положений!
– я швырнул в полированную пепельницу маленький, блестящий от смазки патрон с остроконечной пулей.
– А что будете делать вы? Останетесь наблюдателем? Возьметесь заселять Навою-2 посредственностями и мерзавцами? Вообще ничего не будете делать?
Тобольган молчал.
– Но имейте в виду, в любом случае вас ждут жесточайшие сомнения, угрызения совести, временами даже презрение к себе! Вы зададите себе тысячу вопросов, на которые не сможете ответить! Вас будет сгибать бремя ответственности, боязнь ошибок и постоянное чувство неправомерности собственных действий! Но так работать нельзя, и вам останется только сжать зубы и поступать в соответствии со своими убеждениями! Чтобы потом мучиться до конца жизни...
Я встал и поднял портфель.
– Только, знаете, не стану я с вами меняться. У меня стресс, он пройдет. А я ненавижу чистоплюев, которые всегда правы, потому что стоят в стороне! И, честно говоря, не люблю железную логику! Потому и пошел в добровольцы, - я наклонился к Тобольгану и заглянул ему в глаза.
– Я вас жалею, - неожиданно сказал Тобольган.
– Жалею. За то, что вы берете на себя право выбирать. И не оставляете права выбора за другими. Не даете им даже возможности знать, что происходит.
– Вам предложили выбирать...