Логофет Базилевса
Шрифт:
Та же сконфуженно молчала, по-видимому, не зная, что сказать сестре на людях.
– А могла бы, и придумать за время поездки,- раздраженно подумал я.
– Варя,- прервал я радостные восклицания своей жены, - Анна устала с дороги, забери ее к себе, она отдохнет, вы поговорите. А потом можете спускаться вниз. Я думаю, что вы не опоздаете.
Великий логофет, на вечерней трапезе не расслаблялся, от его внимательного взгляда не осталась не замеченной ни одна подробность моей теперешней жизни. Он даже почти не пил вина, видимо, чтобы иметь ясную голову на сегодняшний вечер. Мои ухищрения против возможного отравления также были внимательно
– Может, где-то еще имеется шпион Василия, про которого я ничего не знаю?- пришло мне в голову.
Когда же к нам спустились жена и Анна, разговор принял совсем другое направление. Варвара жаловалась на мое почти постоянное отсутствие, и погоду, Анна сидела, поджав губы, и ни с кем не разговаривала. Мне показалось, что она так и не рассказала сестре, что ее сюда сослал брат, чтобы она не совала так активно свой нос в его дела. Прочие сегодняшние гости были озадачены отсутствием севастократа Исаака за столом. Но видимо решили, что он посчитал для себя слишком постыдным посетить резиденцию эпарха самого захудалого фема ромейской империи.
Постепенно беда пошла про местные дела, когда же я сказал, насколько выросло население за прошедший год, и увеличились сборы налогов, глаза у Василия заблестели.
– Конечно, подумал я, когда появится у базилевса, первым делом будет уговаривать того, отменить экскуссию, что бы налоги шли не мне, а в Константинополь. Только поезд ушел дорогой, теперь все денежки по любому будут мои.
Засиделись мы допоздна, но на ночь недоверчивый сановник перебрался на дромон. Перед этим я пообещал завтра показать ему строящуюся крепость в Корчеве.
К середине следующего дня дромон доставил меня с Константинопольским гостем в Корчев, где насвстречали префект и видные горожане. Но кроме них меня встречали еще около двух десятков половецких военачальников, на которых с большой опаской косились окружающие.
– Понятно,- подумал я,- каким –то шестым чувством почуяли что скоро поход. Мой спутник, также с большой опаской смотрел на кочевников. И потом, видимо не сдержав эмоций, тихо сказал мне на ухо:
– Наверно только такой, как ты, ненормальный смог подчинить этих дикарей себе, но не надейся, что это надолго, как только они почуют слабину, разбегутся по степям, посадив твою голову на пику.
– Василий, ты не понимаешь, они сами выбрали меня своим каганом, и только моя смерть или военные неудачи могут изменить этот факт,- также тихо сказал ему в ответ и добавил,- а я постараюсь, чтобы военных неудач у меня не было, или, по крайней мере, они были не очень большими.
Вставшим на колени военачальникам я приказал ожидать меня, и отправился вместе Василием к стройке. Огромное здание крепости уже возвышалось на половину своей предполагаемой высоты, и было видно отовсюду. Когда мы подошли вплотную, и каменные стены из грубо высеченных каменных боков нависли над нами, я уловил взгляд Василия, брошенный на меня. Этот взгляд как бы приценивался,- сейчас тебя убить, или немного подождать.
– Да уж, вздохнул я про себя, - с моим родственничком Иоанном, как-то надо объясниться по настоящему, иначе постоянно будешь ждать или яда в вине или ножа в бок.
Но Василий
Стройкой я остался доволен, если все будет продолжаться в таком темпе, к зиме почти все будет сделано. И когда я перееду сюда, то буду считать, что моя семья, которая в этом году должна будет увеличиться, будет в относительной безопасности, потому, как невысокие кирпичные стены крепости в Таматархе оптимизма мне не внушали.
Когда мы прошли во внутренний двор крепости, где пока еще никаких особых построек не было, Василий закрутил головой. Немного помолчал, но все же не вытерпел и спросил:
Я не вижу у тебя колодцев, здесь что, нет воды.
В ответ я позвал его за собой, мы в сопровождении венецианцев спустились по широкой каменной лестнице в большой подвал, занимавший почти такую же площадь, как двор крепости. Пройдя по пустым гулким помещениям, освещаемыми факелами охраны, мы подошли к темнеющему провалу и по очередным ступенькам спустились еще ниже. Здесь, после теплого весеннего дня, было прохладно и пахло сыростью. Пройдя немного дальше в тусклом свете факелов мы увидели большой бассейн полный воды, там, где в него входила труба от источника было заметно слабое течение.
– Вот так и будем жить,- сказал я,- воды, как видишь, нам хватит. Ну, а если все же кто-нибудь догадается перекрыть источник, который еще надо отыскать, то этой воды хватит не на один месяц. И вот посмотри,- я показал на потолок, из которого прямо над бассейном выходили несколько керамических труб, - В эти трубы будет стекать вода с крыш и стен крепости во время дождей.
Во время разговора архитектор Ладислао стоял с таким видом, как будто он сам все это придумал. Хотя он мог гордиться, все жеэто именно он выполнил в камне все мои замыслы. Но зато и почти все средства, которые я получал, уходили сюда, как в воду. Мне уже неоднократно намекали мои приближенные, что я мог бы житьна более широкую ногу. Даже наш управитель, поняв, что у меня нет привычки за каждое неосторожное слово рубить головы, как то осторожно намекнул, что я мог бы и чаще проводить приемы и устраивать пиры. Но пока мне было не до этого, и будет ли, когда-нибудь я не знал.
После увиденного логофет пока мы не поднялись во двор, не произнес ни слова.
Жаль, - подумал я,- что не могу ему продемонстрировать залп пушек, которые картечью из бастионов фланговым огнем будут сметать вдоль стен всех нападающих вместе с лестницами. Или залпы пушек чугунными ядрами, которые пока еще были только в моей голове, по дромонам, или любым другим судам, проходящим через пролив.Но, увы, пока это были только мечты. Я прекрасно помнил, про железную руду и уголь Тавриды, и их невысокое качество, но надеялся, что, по крайней мере, для моих несложных творений, этого качества будет хватать. Если все будет складываться удачно, и я вернусь живым из похода, мастера бронзового литья займутся и производством чугуна.