Логофет. Убить скуку
Шрифт:
– Отлично!
– Сарат удовлетворенно откинулся на спинку стула.
– Отлично?
– Недовольно воскликнула травница.
– Успокойся, сестра! Это хорошая весть! Мы нашли еще двоих выходцев из Леса. Говоришь, он сцепился с этой подругой мага?
Сагресса кивнула.
– Очень хорошо! Надеюсь, что при следующей встрече между ними не сможет возникнуть симпатии.
Он вскочил и, потирая руки, прошелся по комнате.
– Еще его раб...
– А что с рабом?
– На нем был ошейник, скрывающий сущность.
–
– Я не самая сильная магиня, но прочесть ауру смертного могу легко. Так вот ни ауру раба, ни ауру его хозяина я увидеть не смогла. Сэмуэль что-то рассмотрел, но не смог объяснить что именно.
Сарат продолжал ходить по комнате, полностью уйдя в свои мысли. Знахарка молча пила чай, глядя на красную звезду сияющую на небосклоне.
– Пока не стоит забивать голову малолетними рабами. Что ты предпримешь с подругой Сэмуэля?
– Гость оседлал стул и положил подбородок поверх сложенных на спинке кистей рук. Сейчас он очень напоминал того юного и задиристого эльфа, каким помнила его Сагресса.
– Через несколько дней ярмарка. Сюда съедутся купцы и наемники со всего Приграничья. Гельтруда давно изнывает от тоски, в отличие от Сэмуэля ей нечем заняться. Думаю, я смогу подтолкнуть ее к определенным действиям, например, к далекому и опасному путешествию...
На следующее утро после возвращения из Дубеньчиков рэквау в сопровождении раба покинули село. Вечером накануне, Сотеки по приказу брата привязал Кейко к столбу в конюшне, сдернул с него рубаху и задал вопрос:
– Знаешь за что?
– Да, милорд, - прошептал раб сдавленным от слез голосом.
Было очень страшно.
– Брат слишком разгневан, чтобы самому наказать ослушавшегося раба. Он приговорил тебя к пяти ударам ктошем*, но потом смилостивился, сократив экзекуцию до трех ударов. Возможно, что лишение тебя болтливого языка было бы милосерднее.
Больше он не разговаривал. Свистнул ктош и на солому брызнули первые тяжелые капли крови. Сотеки бил профессионально, каждым ударом рассекая кожу до мяса. Никогда еще Кейко так не кричал. После второго удара от нестерпимой боли глаза подростка закатились, и он начал проваливаться в темное ничто. Но белокосый не позволил мальчишке уйди в спасительное забытье. Он провел над головой подкидыша рукой и уплывающее сознание, сделав рывок, вернулось обратно.
– Не так просто, дитя. Ты должен почувствовать всю полноту и неотвратимость наказания.
Ровный, спокойный голос привел Кейко в еще больший ужас. Он заплакал, забился, но ремни крепко обхватывали лодыжки и шею.
– Простите меня, милорд! Я больше никогда-никогда не буду произносить ваших имен!
– Подкидышу казалось, что он кричит, но на самом деле его голос звучал чуть слышно.
Сотеки не ответил. Слегка заведя руку назад, он резко ударил по окровавленной худой спине.
Очнулся Кейко на ворохе соломы, лежа на животе. Спину жгло так, что подкидыш заорал и попытался
– Не дергайся, - голос милорда Сотеки был холоден и равнодушен, - я смазал раны специальной настойкой на баярде, к утру не останется даже шрамов. Раз решил стать мужчиной - терпи. И запомни - сегодня был последний раз, когда ты избежал серьезного наказания, раб.
Боль прошла так же резко, как и началась, и обессиленный Кейко провалился в исцеляющий сон. Сотеки задумчиво постоял над спящим мальчишкой, хмыкнул и произнес в темноту:
– А если бы дитя не выдержало? Мне было очень непросто сдерживать удар, да и исцеление весьма болезненная штука.
Из темноты неслышным призраком выскользнул Артуари.
– Тогда одной тварью на свете стало бы меньше. Представляю, как бы бесновалась некра, увидь она это.
– Артуари небрежно махнул кистью в сторону спящего Кейко, - Эта девчонка пырнула меня в живот только из-за того, что я оказался рабовладельцем. Знаешь, я был уверен, что у нее не хватит решительности напасть на меня. На ауре некры не было крови.
– Ты постоянно об этом вспоминаешь. Никак не можешь забыть.
– В голосе Тени прозвучала легкая усмешка.
– Не могу, - зло ответил Артуари.
– Почему ты решил, что она некра? Маг смерти с чистой аурой...
– Только такие, как она, могут себе позволить открыто носить на шее символы своего искусства. Даже на ее одежде изображения обрядов смерти выполнены с огромным талантом - это, во-вторых, а в-третьих, я почувствовал в ней родственную энергию. Запах смерти, открытой могилы и чего-то хорошо знакомого, но забытого. А те крохи магии, которые мне доступны, берут свое начало в магии крови и тлена. Только поэтому брат, она и осталась жива. Она и те, кого эта странная девка защищала.
– Когда ты понял, что Кейко...
– Когда брал кровь. А ты?
– Перебил Сотеки Артуари с легким любопытством в голосе.
– Сегодня, когда обрабатывал настойкой спину. Почему ты мне не сказал?
– Так интереснее, - оскалился старший принц.
– Уходим завтра на рассвете?
– Да. Я купил карты у приезжего купца. Хочу заметить - неплохие карты. Сегодня последняя ночь в этом болоте, Тень. Нужно использовать ее с приятной выгодой для себя, - Артуари плотоядно облизнулся.
– А с этим что?
– Сотеки мягко коснулся кончиком сапога ноги спящего подростка.
– Оставим?
Артуари молчал, глядя на виднеющееся сквозь ворота конюшни, небо.
– Ты заметил, что и здесь видна Элен Агар*?
– Здесь она ярче и ближе.
– Раба возьмем с собой. Его кровь - ценное приобретение.
– Согласен. Только в следующий раз наказывать своего раба будешь сам. Я воин, а не палач.
– Следующего раза не будет, Тень. Поверь мне. Я благодарен тебе, ты же знаешь, в таком состоянии я запорол бы его насмерть.