Логово дракона. Обретенная сила
Шрифт:
Эпилог
Тяжелое дыхание Гонвалона заглушало все звуки. Он глядел на свои руки. Они были в крови. И впервые за долгое время это была исключительно его кровь. Истерзаны были они, до обнаженной плоти. Он заморгал, смахивая слезы с ресниц. Все его тело по-прежнему было словно оглушено. Он почти не чувствовал боли.
Гонвалон отступил назад, не глядя на плод своих трудов. Рот и нос забила мелкая каменная пыль. Губы, наверное, потрескались. Во рту пересохло, как в пустыне. Эльф потерянно поглядел на небо. Стояла ночь. Которая по счету? Дурман отступил. Он не обрел утешения, и милость забытья не снизошла на него. Бегство закончилось. Он снова полностью
В некотором оцепенении он оглядывал большой камень. Он искал его целый день — гранитный валун, одиноко лежавший среди покрытых мхом деревьев. Коснувшись его впервые, он почувствовал напряжение в камне. Вода и лед глубоко вошли в него. Расширили мелкие трещинки.
Эльф с горечью рассмеялся. Он узнал в камне себя. Состояние своей души. Свое напряжение. Он паршивый скульптор, хоть и работает с огромной страстью. Другие эльфы, выбравшие этот путь, любили говорить о том, что чувствуют сокрытое в камне. О том, что они всего лишь высвобождают фигуру из каменного плена. Что она всегда там была.
С ним все было иначе. Он навязывал камню форму, отделывал камень. Час за часом, день за днем. В результате появилось нечто среднее между пламенем и женской фигурой. Фигурой женщины, которую он любил. Его пропасти, перед которой он оказался.
На всей скульптуре виднелись пятна крови. Темные, растекшиеся пятна, поглощавшие свет звезд. Каменная дева извивалась. В танце? В огне? Может быть, это пламя, притворяющееся женщиной? Или все одновременно?
Гонвалон вздохнул. Нет, он не творец. А кто он? Его сделали наставником Белого чертога. Навязали ему это существование, подобно тому, как он навязывает камню форму. Он плохой учитель. Нет, хуже, он — проклятие для своих учеников. Они умирают. Все… С тех самых пор, как он начал заниматься этим, триста лет назад. Он не мог спасти их, как ни пытался. Он не творец, не учитель… Эльф снова посмотрел на свои руки. Столько крови. Проливать кровь — вот и все, на что он способен. Это он действительно умеет делать хорошо. Поэтому он всегда выбирает его — и Гонвалон ни разу его не разочаровал.
Дыхание успокаивалось. Он слышал плеск воды. Веселое журчание горного ручейка. Вода! Все еще оглушенный, он ощупью пробирался через лес. Лабиринт теней, пронизанный полосами бледного света звезд. Теплый перегной источал туман. Дымка легко оплетала его лодыжки, белая, словно саван.
У ручья Гонвалон опустился на колени и погрузил руки в воду. Резкая боль медленно отступала перед одурманивающим холодом. Он продержал руки в воде гораздо больше времени, чем было нужно, чтобы смыть каменную пыль с ран. Наконец он напился, плеснул обеими руками воды в лицо, еще раз и еще. Обнаженный, как был, он вошел в ручей и искупался. Слишком долго… Он искал любой повод задержаться, пока от холода не начали стучать зубы. Вернувшись, он предстанет перед ним. Эльф знал это. Он не позволит ему разочаровать себя. Господство его и его братьев не терпело прекословий. Для служения им альвы создали эльфов. Все они были подчинены небесным змеям.
Гонвалон выбрался из ручья и вернулся на поляну. Устало опустился на один из толстых корней. Поляна располагалась немного выше, туман еще не добрался до нее. Вся она была усеяна осколками камней. Повсюду лежали его инструменты. Разные виды зубил, тонкое и плоское, которым он отвоевывал у гранитного валуна первые очертания скульптуры. Другие инструменты, заостренные и нет. Кувалда, различные молотки, ударами которых по резцу и долоту он срезал слои гранита, пока, наконец, не высвобождал форму, соответствующую состоянию его души.
Как похожи резцы и зубила на кинжалы и мечи, которые он обычно использует…
Гонвалон
Жадеитовая пластинка была от его хозяина, и она велела ему подойти к потаенному витражу в библиотеке. Он должен был бы незамедлительно последовать этому приказу, когда нашел пластинку в своей комнате после утреннего урока фехтования. Когда? Сколько прошло дней с тех пор? Три? Он никогда еще не оттягивал выполнение приказа. Этот полученный им приказ станет последним. Он должен идти. Он не имел права медлить. Уже одно это становилось неизгладимым пятном на жизни воина, верного своему долгу. Он никогда еще не убегал, никогда не ставил под вопрос желания своего хозяина. До тех пор, пока путешествие в Нангог не изменило все.
Гонвалон решил спасти то, что еще осталось от его чести. В последний раз поглядел на созданную им скульптуру. Пламенную эльфийку. Нандалее найдет ее. Она поймет чувства, выплеснувшиеся в его последнюю работу. Его отчаянную любовь.
Он думал о том, чтобы бежать к ней, в сад Ядэ, когда его настиг приказ Золотого. Но не существовало места, где бы он был в безопасности. Кроме того, Темный наверняка не потерпит изгнанника в своем убежище. Восставшего против установленного небесными змеями порядка. Темный отдал бы его Золотому или казнил бы сам, в этом Гонвалон ни минуты не сомневался. Его судьба была решена, когда он отправился в Нангог выполнять поручение Темного без согласия Золотого. Перворожденный знал это. Знал, что предателя ждет смерть. Может быть, таков был план перворожденного с самого начала? Что он, Гонвалон, должен умереть?
Он неторопливо оделся, проверил, как сидят белые одежды, смыл пыль с сапог и подпоясался мечом. Отбросил назад мокрые волосы, пригладил их руками, снова оглядел себя. Его одежда была безупречна. Холодная вода ручья смыла кровь с его израненных рук. Выпрямился. Причин медлить больше не было.
Он твердым шагом направился к Белому чертогу. Никто не встретился ему, когда он спускался в библиотеку, со всех сторон окружил его неповторимый запах пергамента, пыли и тления. Прежде чем пересечь зал с пюпитрами, он замер на миг. Может быть, стоит написать Нандалее последнее письмо? Нет, скульптурой все сказано. Лучше, чем он смог бы сделать словами.
Он нашел витраж. Негромкий скрежет пробежал по обрамленному золотом стеклу. Может быть, его казнь возьмет на себя витраж? Давным-давно Гонвалону довелось стать свидетелем того, как Парящий наставник в гневе откусил голову одной из своих учениц. Воспоминание навеки запечатлелось в его голове. Кровь, фонтанами бившая из шеи, забрызгала все, и еще много недель он чувствовал ее запах в просторной открытой пещере. Неужели он кончит свои дни точно так же? Или же исполнится пророчество Махты Нат и он погибнет в огне?
Гонвалон услышал безмолвный зов своего хозяина. И не колеблясь, прошел сквозь вращающиеся стеклышки витража.
Ледяной порыв ветра встретил Гонвалона в зимнем лесу. Он стоял на узкой, заросшей корнями тропинке. В лицо ему швыряло снежные хлопья. Над ним раскинулось небо, темное и тяжелое, как свинец. Из-за черных деревьев на горизонте, похожее на темно-красный глаз, выглядывало утреннее солнце. Не считая шума ветра, вокруг стояла мертвенная тишь. Гонвалон никогда прежде не был в этом лесу. Он даже не знал, в какой регион Альвенмарка забросил его витраж.