Логово «вепря»
Шрифт:
— И от Моторина на некоторое время подальше, — доверительно понизил голос полковник.
«Петька Черняев улетел в республику Южных Предгорий и пробудет там не меньше полугода, — прикинул Юрий. — Меня в отпуск вроде бы догуливать, а потом в ссылку. Непосредственные исполнители изолированы, а организатор поедет за границу. И вправду ловко!»
Какое теперь имело значение, далеко он окажется от Моторина или будет постоянно находиться у него на глазах? Видимо, развязка наступила, когда пуля пронзила сердце Шабалина и тем самым одна группировка дала понять о приоритете перед другой
И с этими людьми Бахареву предстояло дальше служить и выполнять их приказы?
— У меня много работы, — примяв в пепельнице окурок, сказал Чуенков, дав понять майору, что тот может идти.
Что же, если догуливать отпуск, то надо действительно догуливать. И Бахарев отправился на работу к Ольге: она скоро заканчивала прием пациентов. Уже усевшись вместе с ней в малолитражку, — бежевую «Ладу» Юрий вернул, — он неожиданно сказал:
— Есть серьезное предложение: давай жить вместе.
— Ты предлагаешь мне выйти за тебя замуж? — голос Ольги чуть заметно дрогнул.
— Да! Как говаривали раньше: составьте, сударыня, все счастие мой жизни!
— Болтун ты! — она обняла его и уткнулась носом в пахнувшую крепким мужским одеколоном щеку, с уже успевшей отрасти к вечеру щетиной. — Знаешь, что в древние времена означало на Руси слово «бахарь»?
— Нет, а что?
— Я специально посмотрела в словарях. Это сказочник, рассказчик небылиц. Вот откуда происходит твоя фамилия! Хочешь заманить меня прекрасной сказкой и оставить молодой вдовой? Я уже видела твою профессию.
— Ее можно поменять, — задумчиво ответил Юрий.
— И ты на это решишься? Что же такого бравого офицера может подтолкнуть к подобному решению?
Ольга отодвинулась, включила зажигание и плавно тронула с места. Бахарев помолчал, потом тихо сказал:
— В девятнадцатом веке жил в России генерал Арсений Андреевич Закревский, губернатор Финляндии и Москвы. Вот он писал: «Мне кажется, порядок дел в нашем государстве никогда не улучшится, а него, трудно служить честным людям, которые думают не о мелких выгодах, а о благоденствии своего Отечества. У нас столпы государства немало не заботятся о пользе России и думают об интригах и чтоб им всем было лучше… Жаль Россию».
— Ты решил оставить службу? — Ольга серьезно посмотрела на него. — Если да, я согласна! Куда мы поедем, к тебе или ко мне? Если к тебе, надо купить чего-нибудь поесть. Учтите, господин майор, посватавшийся столь неожиданным способом, теперь придется заботиться о семье. А где двое, там и трое!
— Что? — Юрий встрепенулся. — У нас будет малыш? Господи, какая радость.
— Погоди, — немного остудила его пыл Ольга. — Еще не точно. Знаешь, как говорят: утро вечера мудренее…
Эту поговорку Юрий вспомнил, когда встал ночью. Оля спала, а от него сон упорно бежал. Да, утро вечера мудренее, и утро обязательно наступит, но какой придет за ним день? Хорошо, если он окажется добрым к ним и к той маленькой, беззащитной и хрупкой жизни, которая зародилась в его любимой.
Все не так просто.
Обращаться во властные структуры совершенно бесполезно: уж кому-кому, а Юрию это было известно значительно лучше других. Средства массовой информации, как говаривали раньше, в подавляющем большинстве содержанки — содержанки определенных властных и финансово-криминальных структур: они станут петь то, что им прикажут те, кто платит.
Попробовать вести дело самостоятельно? Абсурд, поскольку тут же все станет известно руководству. Свидетели будут упрямо молчать, а подозреваемых, как это уже не раз случалось, «отмажут», а тех, кто осмелился открыть рот, немедленно уничтожат вместе с не в меру резвым Юрой Бахаревым, чтобы никогда и никому не стало известно о преступных делах власть предержащих, чтобы никто и никогда не узнал кто, где и от кого получал огромные взятки, чтобы все-таки дать «зеленый свет» миллиардной сделке, затеянной криминальными деятелями вместе с чиновниками, банкирами, дипломатами и военными. Иначе рухнет, или даст глубокую трещину коррумпированная пирамида власти, способная постоянно закрывать глаза на то, как беззастенчиво крадут в стране воров и безнаказанно проливают кровь ее честных граждан.
Вспомнилось, как еще там, в горах, он вспоминал старую французскую пословицу: побеждать без опасности и торжествовать без славы. Что же, у него сейчас нет ни победы, ни славы, а ощущение таково, словно, презрев все опасности, он все-таки добрался до заколдованного леса, свалил заветный дуб, отловил и зайца и утку, добыл Кощеево яйцо, но тут некто невидимый и сильный с хохотом вырвал его из рук, оставив в дураках. Так стоило ли в дураках оставаться и дальше? Не зря же в Священном писании сказано: «Не домогайся сделаться судьей, чтобы не оказаться тебе бессильным сокрушать неправду, чтобы не убояться когда-либо лица сильного и не положить тени на правоту твою». Так стоило ли домогаться стать судьей? Тогда один путь — во внутреннюю эмиграцию. Что же, возможно, это единственный выход.
Юрий распахнул занавески и улыбнулся — вот и зима. Над городом кружил белый, пушистый первый снег. Он ложился на угольно-черную мокрую мостовую, на фонари, на машины на стоянке, на крыши домов, на деревья старого сквера, укрывая все невесомым белым пуховым покрывалом. Круговерть, снегопад, снег потерь, боль утрат…
Дай Бог, чтобы наступающий день оказался добрым к нему и его любви, которую он наконец нашел…